Однажды в 'Знамени'

А мне в голову все больше лезут вот те отравлявшие жизнь препоны, - к счастью, уже неведомые вам, нынешним делателям журнала. И вместо того, чтобы тешить душу, мысленно перебирая взращенные журналом плоды, - а журнал, по слову Твардовского, чтo хороший сад-огород, где каждому должно найтись что-нибудь по душе, по вкусу, - так вот, вместо этого вспоминаешь недоданное - недоданное вовсе не по недостатку доброй воли или затраченных сил.

Сколько лет прошло, а досада не забыта. Одна из таких невылупившихся публикаций - история капитана третьего ранга Валерия Саблина, замполита корабля Дважды Краснознаменного Балтийского флота "Сторожевой". Во времена брежневского застоя, ныне слывущие благостными, Саблин в ночь с 8 на 9 ноября 1975 года вместе со своими сторонниками (остальных временно изолировали) вывел корабль в море и взял курс на Ленинград, - намереваясь выступить по радио и телевидению с обращением к народам Советского Союза о необходимости перестройки общества. Попытка не удалась, "бунт на корабле" был подавлен, Саблин расстрелян.

Отдел публицистики тщательно готовил большой очерк Николая Черкашина; переговоры с цензурой были долгими и тягостными, но не казались совсем уж безнадежными. Редакция всячески оберегала свою "бомбу". Случайно мы узнали, что ведший мозаичную программу на телевидении Марк Захаров собирался в очередной передаче поведать ставшую ему откуда-то известной историю из недавнего прошлого. Опасаясь, что это может сорвать наши медленно, но чуть-чуть сдвигавшиеся с места переговоры с цензурой, я позвонила М. Захарову и упросила его снять пока этот сюжет из передачи. Марк Анатольевич - спасибо ему огромное! - проявил понимание и терпение. Последнего не скажешь об авторе очерка: к концу того самого дня, когда нам удалось сломить цензуру, и мы срочно начали освобождать место в сверке очередного номера, то узнали, что на следующее утро "Комсомольская правда", имевшая, видимо, другого цензора, дает полосу о "нашем" Саблине. Нетерпение автора понять можно, хотя о близящемся успехе наших усилий он знал. Но потеря нас крайне огорчила: газетная публикация и по объему короче, и жизнь ее быстротечнее журнальной.

...Жаль мне было уходить из редакции, но хотелось успеть еще что-то сделать. И как же я рада, что связь не прервалась, что и поныне чувствую себя почти частью коллектива, что все его радости и боли - мои.

Трудные времена наступают для журнала, уж очень низко навис финансовый меч. Выстойте, пожалуйста, дорогие мои. Ведь как ни мало вас, но что ни имя - то Личность, творец, тяжеловес, - гляньте на последнюю страницу с коротеньким списком Упряжки.

Живи долго, любимый журнал, сил и стойкости вам, дорогие Знаменцы!

Пафосно получилось. Так ведь Праздник!

P.S. Через несколько дней после того, как я написала эту заметку, по телевидению был показан документальный фильм "Русская трагедия. Мятеж против Брежнева" - о деле Саблина. Общественный суд под председательством Сергея Алексеева Саблина оправдал.

Еще раз подосадовала: а ведь мы могли первыми подробно рассказать об этом еще десять лет назад.

Светлана Кекова

Я думаю, что одна из дивных радостей нашей жизни - это радость делать подарки. В этом смысле существование литературного журнала - бескорыстный дар культуре в целом и читателю в частности. Но есть здесь и некая тайная область, область метафизическая. Со "Знаменем" меня связывают отношения давние, и они теплые, и много я получила разных даров за те десять лет, что публикуюсь в журнале. Об одном из них хочу рассказать. В 1996 году я отправила в журнал подборку стихов. Названия для нее у меня не было, но главное стихотворение "Короткие письма" не только было эстетически для меня важным, но в каком-то смысле содержало в себе мое будущее. Именно с таким названием - "Короткие письма" - и вышел этот цикл стихотворений. Но это еще не все. Мой день рождения - 21 апреля, и в этот день я получила 4-й номер журнала, в котором на 21-й странице начиналась моя подборка. Вот такое маленькое чудо подарил мне журнал "Знамя".

Саратов

Анатолий Королев

Гроза омыла Москву забытого числа в мае 1991 года, и стал сладостен воздух, и душа как-то смягчилась, и жить захотелось.

В не сером, но новом моем костюме и довольно приличном плаще я шел по одной из центральных улиц столицы, направляясь к месту, в котором никогда еще не был. Причиной моего движения было лежащее у меня в кармане внезапно полученное письмо. Вот оно:

"Уважаемый Анатолий Васильевич!

Мы прочитали Вашу повесть "Гений местности" в журнале "Нева" и стали искать вас в Ленинграде. Но оказалось, что Вы живете в Москве.

До крайности хотелось бы познакомиться с Вами, а равно переговорить по одному делу, которое может быть очень и весьма небезынтересно для Вас, а может быть, и для нас тоже.

С приветом - Елена Сергеевна Холмогорова. Редактор отдела прозы".

Подпись и телефон.

Письмо было отпечатано на замечательном листе белоснежной мелованной бумаги, в левом углу которой значилось:

"Ежемесячный литературно-художественный и общественно-политический журнал "Знамя".