Однажды весной в Италии

В ответ Мари пожала плечами. Она поняла, что он заинтригован ее поведением, но не двинулась с места, продолжая внимательно следить за движением колонны. Восьмой танк. Девятый — «пантера». Записывать ничего нельзя. Надо прикинуться зевакой. Вдруг у нее мелькнула мысль: ведь этот субъект, возможно, шпик или полицейский. Она никогда не отличалась неприступностью и в обычное время спокойно принимала ухаживания молодых людей. Но этот тип выводил ее из себя, потому что явился очень уж некстати. Десятый танк — тоже «тигр». Буксирные крюки смахивали на два закрученных мамонтовых бивня — совсем как в доисторические времена. Из башни высунулся до пояса командир танка — равнодушный, высокомерный, с серыми глазами и железным крестом на шее, он показался ей символом беспощадной, жестокой войны.

— Вы, наверно, пользуетесь большим успехом, — заметил молодой человек. — Я могу это понять. Вы чрезвычайно привлекательны.

Все в тоне милой шутки, но по существу с неподдельным восхищением. Терпение Мари истощалось — как бы не сбиться, считая танки и грузовики. Украдкой она вдруг дернула свое ожерелье, и нить оборвалась. «Что вы наделали!» — всплеснул руками молодой человек. Хрустальные бусы посыпались в ручеек, заблестели на цементных плитках. Мари зажала в руке горсть бусинок. Положила часть в правый верхний карман — это танки, в нижний карман — грузовики. Молодой человек все суетился. «Несколько бусин в воду упало», — сокрушается он, согнувшись над ручьем. Она тоже вздыхает, притворяясь огорченной: «Боже мой, мамин подарок! Первый раз надела!» Еще одна санитарная машина, за ней восемь танков и двенадцать грузовиков. Солдаты сидят на скамеечках, зажав ружья между колен, и глядят на Мари. Их жадные взгляды пугают ее. По-прежнему на корточках молодой человек продолжает собирать бусинки, а так как некоторые из них угодили в клумбу, он извлекает их, осторожно вытянув руку, чтобы не испачкаться. Наконец вслед за большим санитарным автомобилем с треском прошли последние мотоциклы, сопровождавшие колонну. Молодой человек поднялся и подошел к Мари.

— Вот, — сказал он, — думаю, что это все.

Она взяла бусы и тихо поблагодарила.

— Почему же, — спросил он, — вы со мной так нелюбезны? Неужели я вам настолько противен?

Тон почти патетический. Возможно, он вовсе и не полицейский. А если полицейский, то одарен выдающимися актерскими способностями. Во всяком случае, не дать себя вовлечь в эту игру. Время торопит, раздумывать некогда. Она повернулась и пошла прочь от него, но успела заметить промелькнувшее в его взгляде лукавство опытного мужчины, умеющего тронуть женское сердце и рассчитывающего сыграть на этом. Черт побери! Вся колонна уже прошла, и грохот танков отдавался теперь в длинных пролетах улиц, ведущих к площади Кавура. Эта стальная колонна с ее грубым неотвратимым натиском напоминала нож, вонзающийся в живое тело. Быстрым шагом Мари пересекла площадь. Молодой человек попытался догнать ее, забавно подпрыгивая на бегу и повторяя: «Синьорина, прошу вас, синьорина!» Слово signorina в его устах звучало необычайно нежно. Скорее всего он родом из Пизы или из Флоренции. Но Мари, не замедляя шага, быстро дошла до виа Мадзини. И только тогда молодой человек отстал.

Она была очень раздосадована. Ведь из-за этого болвана ничего не стоило сбиться со счета, так и не выяснив точный состав немецкой колонны. Кроме того, этот молодой козел мог оказаться шпиком, и ей пришлось сдерживать себя, чтобы избежать прямой стычки. Только уловка с бусами, на которую она пустилась, позабавила ее. Вот почему она вошла в церковь улыбаясь.

5

Вечером после ужина Сандра ушла к себе в комнату. Мужа она оставила у радиоприемника, Сент-Роз показывал маркизе какой-то карточный фокус. Француз почему-то заинтересовал Сандру. Может быть, потому, что он так стремился удрать (он говорил ей, будто собирается на прогулку, но это было сказано, конечно, только для отвода глаз!), и потому, что она сама тоже страстно мечтала уехать. Кроме того, жажда единения. Она ощущала в себе временами столько противоречий, что начинала нервничать, у нее возникало желание бежать от других, от себя самой, сменить обстановку, окружение. Оставался, правда, опиум — после нескольких сигарет мир вокруг как бы таял и появлялось такое ощущение, будто мысли утрачивают свои острые, ранящие углы, как-то сглаживаются, свертываются в клубок, словно время не движется вперед, а, напротив, замирает. Стоя перед зеркалом в одних трусиках, Сандра по обыкновению занималась гимнастикой. Она рассматривала в зеркало свою грудь, плоский живот, мускулистые бедра. Потом приняла горячий душ, взвесилась, покрыла лицо кремом, который за огромные деньги доставала ей приятельница. Завтра ей предстояла встреча с любовником, но он уже позвонил и под каким-то весьма туманным предлогом отменил свидание. Реплики этого человека (хотя они вовсе не казались глупыми) вызвали у нее раздражение.