Однажды во сне. Другая история Авроры

– Когда мне исполнилось три года, отец подарил мне мой первый меч, – заговорил Филипп Рыболов. – Деревянный. Я назвал его Кот. Знаешь почему? Потому что на самом деле мне хотелось кота получить на день рождения, а не меч.

– Ты можешь выдумать что угодно, – протестующе вскинул руки Филипп Лежащий. – И я тоже, кстати. Детские воспоминания, как же! А откуда Роза узнает, правда это или нет? Конечно, у меня в три года появился меч, и я назвал его Кот. А в тринадцать лет я впервые поцеловал девушку. Это случилось на кухне, а та девушка была дояркой. Кто это теперь проверит? Деревянный меч, доярка... Ты сможешь доказать, что это правда? Я – нет.

– Да, я поцеловал доярку, когда мне было тринадцать лет, – сказал Филипп Рыболов, сверля своего соперника взглядом. – Только не на кухне это было, а возле коровника.

– Вот видишь? – пожал плечами Филипп Лежащий.

Аврора прикусила губу. Детские воспоминания принца – тоже не то, на них не обопрешься. Что же тогда, что же, что же? Было ли в жизни реального Филиппа то, что знали они оба – она в своем лесу, он в своем дворце? Так-так-так... А есть ли что-нибудь общее, что они могли знать о Терновом замке? Есть!

– Твой отец, король Губерт, – сказала Аврора. – Расскажи о нем.

Оба Филиппа были удивлены, она это заметила.

– Напыщенный. Шумный. Властный, – снова пожал плечами Филипп Лежащий.

– Ну-ну, полегче, – осадил его Филипп Рыболов. – Ты о моем... своем... нашем отце говоришь, а не о конюхе каком-нибудь.

– Как он выглядел? Лицо? Осанка? – продолжала допытываться принцесса.

– Старик, он и есть старик, что о нем еще скажешь? – хмыкнул Филипп Лежащий.

– Полегче, я сказал! – угрожающе прорычал Филипп Рыболов, поднимая свой меч.

– Вот-вот, давай, используй любой предлог, чтобы броситься на меня и начать драку! – огрызнулся Филипп Лежащий и тоже вытащил свой клинок. – Сам-то о короле Губерте вообще ничего не можешь сказать... подделка!

Тут Филиппы бросились друг на друга, зазвенела сталь. С криком вспорхнули с веток деревьев птицы.

Противниками принцы оказались достойными, точнее сказать, равными – сразу чувствовалось, что фехтовать их учил один и тот же, причем очень хороший, мастер. Легко предугадывая каждый новый прием, каждый новый выпад друг друга, Филиппы двигались по лесной поляне. Удар – блок – поворот – выпад – прыжок... Со стороны их поединок был похож на сложный танец и мог бы заворожить, если бы не жизнь каждого из соперников, которая была ставкой в этой дуэли.

Аврора напряженно наблюдала за поединком, сжимая рукоять собственного меча. Кто бы ни победил в этом бою, врасплох ее он не застанет. Протанцевав так минут пять, противники вымотались и, не сговариваясь, опустили клинки и отступили назад.

– Неплохо, демон, – сказал один из Филиппов.

– Ты тоже в порядке, исчадие ада, – ответил второй, небрежно салютуя сопернику.

Теперь Аврора уже и не знала даже, кто из них Филипп Рыболов, а кто Филипп Лежащий. Слегка передохнув, принцы вновь сошлись в бою, и вот одному из них уже удалось вскользь задеть противника мечом, но он тут же получил в ответ удар по голове плоской стороной клинка.

Каждый из этих ударов заставил Аврору испуганно вздрогнуть.

– Послушай, – сказал ей тот Филипп, что стоял слева. – Ты не можешь доверять ни одному из нас. Малефисента очень сильна, а ее колдовство безупречно.

– И меня послушай, – вступил Филипп, стоявший справа от нее. – Зачем тебе вообще доверять, проверять... Ведь ты уже и так знаешь, что настоящий Филипп это я, правда?

– Нет, это я настоящий Филипп, а ты лживое, подлое исчадие ада!

– Впрочем, все это не важно, – заметил «правый» Филипп. – Как ты убедилась, настоящему Филиппу, то есть мне, тоже верить нельзя. Я тебе солгал тогда в лесу, ты сама об этом сказала. Солгал, несмотря даже на то, что без памяти влюбился. А значит, легко мог бы и снова солгать. Ради благого дела, например. Какого такого благого дела? Ну, скажем, ради твоей безопасности. Если бы решил, что тебе слишком опасно идти дальше вместе со мной. Или еще что-нибудь... Разве ты достаточно хорошо меня знаешь? Разве можешь мне доверять? Особенно теперь, когда знаешь, что однажды я тебе уже солгал?

Аврора приложила руку к своему пылающему лбу. «Левый» Филипп выглядел сейчас довольно жалко, мялся, понимал логику рассуждений своего двойника, знал, куда он клонит, но возражать не пытался.

– И вот что я тебе скажу. Ради твоей собственной безопасности и ради успеха всего дела тебе действительно лучше идти дальше одной, – закончил «правый» Филипп.

Боль от этих слов была сильнее, чем от удара мечом. Впрочем, давно известно, что правда бьет больнее любого клинка, а слова «правого» Филиппа как раз и были ничем не приукрашенной правдой.