Однажды во сне. Другая история Авроры

Все еще не в силах поверить в случившееся, Флора позволила Меривезе взять себя под руку и отвести в Тронный зал. Там уже была Фауна, металась от короля к королеве и обратно. Всего несколько минут назад Стефан и Лия были живы и здоровы, сейчас же они корчились в предсмертных судорогах, и одежда у них на груди потемнела от крови.

– Но зачем? Зачем? Они же были нужны ей! – воскликнула Флора.

При жизни Стефан был неплохим королем, хотя и не слишком веселым человеком, слегка медлительным, с длинными обвисшими усами. Сейчас лицо его побледнело как снег, сильные пальцы в клочья рвали на груди одежду – он пытался избежать смерти, из последних сил сопротивлялся ей в этом искаженном мире сна. А королева Лия уже затихала, запрокинула голову, горестно опустив вниз уголки рта.

Последнее время феи повидали немало смертей, но ни одна из них не потрясла их так глубоко, как гибель Стефана и Лии, которых они знали с того самого дня, когда молодые король и королева только-только взошли на престол. И королевскую чету, и особенно их дочь феи считали, по сути, своими детьми, и это не удивительно. Ведь своих-то детей ни у одной из трех фей не было.

Так что можно было понять и простить то, что охваченные горем феи не услышали, упустили звуки, которые легко могли затеряться в общем шуме переживающего катастрофу замка, но в другое время непременно должны были достичь сверхъестественного слуха волшебниц.

А звуки эти были необычными, странными. Вначале треск расколовшегося камня. Следом – стеклянный звон рассыпавшихся по каменным плитам пола осколков. И, наконец, торжествующий шелест распахнутых крыльев, гулкое карканье вырвавшегося на свободу и устремившегося к своей госпоже ворона.

Со смертью короля и королевы Малефисента стала намного сильнее, и ее могущества хватило теперь на то, чтобы позвать ворона домой.

На сцену выходит Изгнанник

Черные стебли, которыми был привязан к дереву принц, на глазах засыхали, роняли шипы, распадались на части. Аврора хотела помочь Филиппу избавиться от пут, но ее усилий для этого не потребовалось – пока она шла к дереву, принц уже оказался на свободе. Но все же, как оказалось, к дереву она шла не напрасно, потому что Филипп сразу же крепко обнял ее и долго не отпускал. Принцесса, следует заметить, на этот раз не возражала и не сопротивлялась, ей это было приятно.

Когда же принц отпустил ее, она безвольно опустилась на землю, чувствуя себя совершенно измотанной.

– Роза, – нежным тоном сказал Филипп, опускаясь рядом с ней на колени.

– Теперь я уже так и не узнаю, почему мои родители отправили меня в лес, – тусклым, безжизненным голосом произнесла Аврора. – Не узнаю, скучали ли они по мне. Часто ли вспоминали обо мне. Не узнаю, правда ли они очень хотели, чтобы у них после меня родился мальчик. Я уже никогда не услышу их голоса.

– Роза, Роза, – успокаивал ее принц, осторожно гладя по мокрой от слез щеке.

– Я уже никогда не узнаю, как они выглядели, – судорожно вздохнула она. – Не увижу, как они ходили, не услышу, как они смеялись...

– Ну, тише, тише, успокойся, – снова обнял ее за плечи Филипп. – Я понимаю, как это тяжело, как это ужасно – потерять родителей. Даже если ты их не знала.

– Даже? – сердито переспросила Аврора.

– Не обижайся, я не имел в виду ничего плохого. Ведь я, по сути дела, тоже едва знал свою мать. И ее тоже нет, как и твоей. Она умерла и не узнает, на ком я женюсь, каким я стану королем, не увидит своих внуков, которые родятся у нас с тобой.

После этих слов Аврора почувствовала себя не просто глупой, как обычно, но еще и жуткой эгоисткой, которая думает только о себе, любимой. И вот, пожалуйста, перед ней сидит юноша с такой же, может быть, как у нее, несчастной судьбой, а ей до него и дела нет. Фу, принцесса, нехорошо. И даже не пытайтесь, ваше высочество, оправдаться тем, что принц Филипп – юноша, несколько, скажем так... двуличный.

– Я идиотка. Прости меня, Филипп, – сказала она.

– Ты не идиотка, не говори так. Твоя трагедия ничуть не меньше моей, даже больше, потому что ты потеряла обоих родителей сразу, да к тому же только сейчас об этом узнала. Так что поплачь еще немного, а потом пойдем дальше.

– Я не могу идти дальше, Филипп, – жалобно ответила принцесса. – Я не могу...

– Есть вещи, которые нужно делать через «не могу», – твердо ответил принц. – Твоих родителей больше нет, это значит, что для своего народа ты – последняя надежда. Только ты, понимаешь? Ты единственная, кто сможет спасти их, вывести из хаоса свое королевство, когда мы проснемся.

– Но я даже не понимаю, куда мы идем! – истерично вскрикнула Аврора, указывая рукой на бесконечные ряды деревьев и теряющуюся среди них тропинку. – Я не уверена, сохранился ли там домик, который мы ищем. Быть может, вся наша затея – найти домик, найти там фей, потом с их помощью найти выход из сна – была заранее обречена на провал...

И в этот момент из глубины леса до них донеслась песня:

Идет по лесу с топором

Веселый дровосек.

Он юн, он холост, и притом