Одни сутки войны

— Человек, который более или менее свободно передвигается в тылу, должен обратить внимание на появление эсэсовцев — у них приметная форма, а если они загорелые, то все ясно. Обмен коньяка — солдатский телеграф. Саперов они могли видеть сами — ведь те двигались по колонному пути, по просеке, и, значит, могли наскочить на разведчиков. Прибытие пополнения показывает, что «язык» у разведчиков из старой дивизии. Полагаю, что это связист.

— Почему вы не спрашиваете, каким образом донесение появилось у меня на столе?

— Полагаю, вы сообщите об этом. Впрочем, в группе Зюзина было две рации. Учитывая строптивый характер лейтенанта, могу предположить, что по выходе в тыл он разделил свою группу на подгруппы. Эти избежали засады и теперь вышли на связь. Хотя… Хотя скрупулезность Матюхина заставила бы его упомянуть имя радиста… Да… радиста не было. Радист, видимо, погиб, иначе Матюхин не доносил бы: может быть, выйдем на связь.

Лебедев еще продолжал размышлять вслух, до предела напрягая мозг, когда у него мелькнула мысль, совершенно независимая от всего, чем он жил и о чем думал, мысль, что от него, вероятно, пахнет луком. Он мгновенно покраснел, точно так, как несколькими часами раньше бледнел, стоя на этом самом месте.

Член Военного совета, который сидел в углу, у окна, и наблюдал за всем, что происходило в горнице, встал и по привычке начал ходить — легко и неслышно. Командующий с неприязнью посмотрел на него и вдруг подобрался, выпятил грудь и из стареющего, уже рыхловатого генерала превратился в того лихого рубаку-конника, стройного и вместе с тем тяжелого, каким был полтора десятка лет назад.

— Ясно! — властно и зычно произнес он и совсем забыл, что собирался поймать Лебедева на просчете в определении вида связи, с помощью которой разведчики передали донесение.

Сейчас для командующего все это стало прошлым и неважным. Он увидел большее, поверил в него и стал самим собой, то есть человеком, который умеет отбрасывать мелочи, умеет видеть главное и ради этого главного ломать все и всех.

Он резко, почти грубо выхватил из рук Лебедева бумагу с текстом донесения, почти швырнул ее перед начальником штаба.

— Пишите! Вместо «товарищ майор Лебедев» — «получено донесение». В конце, после слова «поймы», сделайте приписку: «Данные подтверждаются анализом ранее полученных сведений. Выдвигаю к пойме танковый и противотанковый резервы, прошу немедленно согласовать возможность массированного ночного авиационного удара по районам дислокации резервов противника». Моя подпись. Зашифруйте и — лично командующему фронтом. Вызовите танкистов. — Подумал и добавил: — И артиллеристов.

В горницу вошли вызванные офицеры. Они увидели, как недвижимо в центре стояли майор и подполковник, как мягко, размеренно кружил за их спинами маленький стройный генерал, и чутьем поняли: дело в этих двух — подполковнике и майоре, опасливо, но с уважением покосились на них и стали несколько в стороне.

— Голошубенко! — обратился командующий к танкисту. — Немедленно выдвигай все танки и артиллерию вот на этот рубеж! — Командующий показал на карте. — Двигаться только лесом. Пехоту и спецчасти подтянешь позже. Азарян! Создать противотанковую оборону. Двигаться так же. Позиции занять в сумерках. Идите договаривайтесь.

Командующий, видимо, готовился отдать еще какие-то распоряжения, но его перебил член Военного совета:

— Послушайте, Лебедев, у меня для вас задание самого деликатного свойства.

— Слушаю, товарищ генерал!

— Вам следует немедленно, подчеркиваю, немедленно поехать на обменный пункт, поставить свою машину там, где вы ее обычно ставили, сбегать так, как вы обычно бегали, к своим радистам, потом вернуться и по возможности нежно объясниться ну если не в любви, то во всяком случае в определенной приязни телефонистке Дусе. Она будет дежурить. Сделайте так, чтобы она поверила. Сказать нужно что-либо такое: давно собирался с вами поговорить, но все недосуг. Теперь пришло время. Сейчас лично — понимаете, лично?! — ухожу на задание и, если вернусь, надеюсь… А если не вернусь, не поминайте лихом! Вот в таком плане… Подчеркиваю, все на полном серьезе…

— Иван Харитонович, — побагровел командующий, — ты что это расшутился не вовремя?

— Вовремя, Николай Петрович, вовремя. Так вот, майор Лебедев, это — приказ. Понятно?

— Так точно!

— Действуйте, и — немедленно! Помните, это очень важно. Вам, Каширин, организовать подслушивание.

Майор Лебедев и подполковник Каширин ушли, а член Военного совета сказал командующему:

— Противник тоже думает, Николай Петрович. Поеду-ка я проверю, как будут выдвигаться танкисты, а вы тут пораскиньте. Наклевывается вариант.

Несколько секунд командующий смотрел вслед члену Военного совета, потом улыбнулся и спросил у начальника «Смерша»:

— Договорились насчет этой самой Дуси?

— В принципе.

Командующий походил по горнице, остановился возле начштаба, долго смотрел на карту, что-то прикидывал и наконец сказал:

— А что? Вариант и в самом деле наклевывается. Нужно подумать, только быстро.