Одни сутки войны

— Храни тебя бог, а все ж таки уходил бы… Зорька вон разгорелась, а начальничек мой немецкий хлопотун: не ровен час появится. Поскольку тебе меня проверить нужно, подавайся ты отсюда влево. Те, что поблизости здесь стояли, те все ушли. Теперь, надо думать, дальние поедут. Там у них дорога новая, вот они за дорогой и стоят. Начальничек мой вчера предупредил, что повезу дальше, чем обычно. И машина придет. Надо эсэсовцев витаминчиками снабдить. Надо… Может, они на юге перепреют, все земля богаче станет.

Они попрощались, и старый Егор попросил у Грудинина:

— Слышь, Никола зимний, оставил бы ты мне газетку, а? Ведь как-то на душе с ней радостней.

— Так мне не жалко… Только ж бумага…

— А бумаги я тебе дам. Дам, мил человек. Немецких газет, ясно, не дам. У них бумага тонкая, глянцевая, для курева неспособная. Я тебе старую газету дам. У меня в ей фото замотаны. Так я перемотаю. — Он полез под топчан, достал из сундучка сверток и перемотал газеты. — Держи. Кончится война, приезжай. Разыскивай Егора Грубого. То я как раз и есть. Охота у нас сказочная! А я тебя по глазам остреньким вижу — ты охотой балуешься.

С Грудининым Егор попрощался за руку — признал своего…

18

Ночью капитан Маракуша провожал в тыл врага вторую группу. Если группа Матюхина просочилась в направлении левого фаса расквартирования немецких резервов, то новая группа пошла в центр. И все-таки на всякий случай Маракуша предупредил, что, если группы столкнутся, пусть самостоятельно разделят зону границами наблюдения.

Поставить задачу, проверить подготовку к переходу и сам переход поехал полковник Петров. Поэтому его встреча с майором Лебедевым оказалась мимолетной. Полковник по дороге к машине рассказал Лебедеву о положении дел и приказал сидеть у телефонов, знакомиться с документацией.

Донесения с передовой, процеженные офицерами разведок полков и дивизий, приходили спокойные, деловые. Наблюдатели отметили сигналы группы Матюхина, и Лебедев почувствовал себя увереннее. Однако разговор с Кашириным не позволял удовлетвориться только донесениями. И Лебедев, пользуясь относительным затишьем, вызвал к телефону командира полкового разведвзвода, на участке которого уходил в тыл врага Матюхин.

Как и предполагал Лебедев, все оказалось серьезнее. Полковые наблюдатели доложили своему командиру о движении отдельных групп противника по луговине: солдаты развернутым строем двигались к дальнему лесу, слышался собачий лай. Но тот не счел эти события достойными внимания. Противник и раньше занимался боевой подготовкой, и раньше в его ближнем тылу слышался собачий лай.

Лебедев поблагодарил командира взвода и связался с артиллеристами. Те, со своей мощной разведывательной техникой, могли сообщить дополнительные данные. Но оказалось, что такие мелкие цели, как отдельные группы противника, их в данной ситуации не интересовали — бить по ним далеко, точности попадания не жди, а снаряды приказано экономить. Майор попросил артиллеристов уточнить непосредственно на НП интересующие его вопросы и занялся документами. К утру приехал полковник Петров и спросил так, словно Лебедев не был в госпитале, а все время оставался в штабе:

— Что от Матюхина?

Лебедев доложил и не удивился поведению полковника: все правильно — раз на рабочем месте, значит, должен работать.

— Хорошо. Я немного отдохну, а вы подежурьте.

— Как с остальными?

— Нормально. Маракуша — толковый офицер. Переход организовал умело, воспользовался болотом. Наделали фашин с помощью саперов. Переползли. Да… Вот что главное — от недосыпа голова звенит, начинаю забывать — сегодня забросили к партизанам взвод из дивизии Лунина. Самолет вернулся, пилоты доложили, что все в порядке: сдали с рук на руки.

— С посадкой?

— Да. Высадились глубоко в тылу. С аэродрома разведчиков перебросят прямо к ближним партизанам. Вместе с ними они должны будут пощупать противника с тыла, с запада, и в случае нужды организовать диверсии. Связь с этой группой держим по радио. Радисты стоят вот здесь. — Полковник показал на карте точку. — Километра два западнее Радова. Днем не забудьте проехать к радистам и проверить, как идут дела. Следить за этой группой будете лично. А мы с Маракушей займемся еще одной группой.

Они попрощались, и Лебедев обрадованно усмехнулся: надо же как повезло! Ведь поездка к радистам — это поездка к Дусе.

Позвонили артиллеристы, подробно доложили о выполнении его просьбы. Сведения подтверждались: противник прочесывал местность, используя собак. Это погасило радостное настроение. Майор уткнулся в карту, гадая, чем можно помочь разведчикам, над которыми нависла беда.

Зазуммерил телефон, и Лебедев с досадой снял трубку: мешают думать.

— Майор Лебедев, — буркнул он в трубку.

— А-а! Явился герой ночных сражений, — зарокотал командармовский голос. — Шею не совсем свернули? Нет? А надо бы, чтоб понимал: лихость в таком возрасте, а тем более в таком чине до добра не доводит. Ну ладно, ладно, не сопи. Главное, жив и при деле. Так вот, как там дела?