Одно чудо на всю жизнь

Витёк вспомнил, как смотрел какой-то фильм, в котором на чёрную фигурную решетку лезли какие-то люди, чтобы сделать революцию[32]. Зачем они эту революцию делали и почему лезли на ворота, Витёк не знал, хотя смутно припоминалось, что царя в это время в Зимнем дворце уже не было, его то ли уже убили, то ли собирались убить где-то совсем в другом месте. Что же нужно было в Эрмитаже этим людям? И куда стреляла «Аврора»? Или это не тогда было? А вдруг Аи спросит, раз она достопримечательностями интересуется? Витёк решил, что надо будет выяснить у Борьки Антуфьева, как там всё было на самом деле с этой решеткой. О задачах и математике с Борькой не поговоришь, зато он читал всякие исторические книжки, и, когда все смотрели по телеку какой-нибудь исторический фильм, Борька потом довольно внятно объяснял пацанам, чего хотели красные, чего — белые и чего — бандиты батьки Махно[33] и всякие другие. Правда, понять, кто из них прав, никому так и не удавалось, потому что встречались фильмы, где белые были хорошие, а красные — плохие, встречались — наоборот, а ещё были комедии, в которых вообще все дураки. Борька важно говорил, что такая постановка вопроса неверна, потому что история наука объективная, как математика, и никаких хороших и плохих там вообще быть не может. Витёк на тему связи истории и математики поразмышлял бы и даже поговорил, но телевизор он смотрел редко, поэтому материала для размышления, а тем более для разговора было слишком мало. Может, взять у Борьки пару книжек?

По всей Дворцовой площади расставили лотки с мороженым и баллоны со сжатым газом. Около баллонов продавали воздушные шарики. Шарики встречались разных форм и с разными рисунками. На некоторых были нарисованы всякие смешные зверюшки и надписи, на других — черепа с костями. Александрийский столп[34] огородили высокой проволочной сеткой, и он напоминал исполинского грустного жирафа в зоопарке. В разных направлениях по площади ходили молодые люди обоих полов с банками пива и лимонада и родители с детьми, которые ели мороженое. У многих на головах красовались поролоновые уши и рожки, а в руках шарики. Почти на всех поверх одежды были надеты футболки с эмблемами фестиваля. Футболки выдавали бесплатно у устья площади, со стороны Капеллы[35], но для этого нужно было прийти раньше.

— Весело, правда? — сказала Верка. — Как в Америке. Жалко, футболки до нас кончились. Но ничего. Вон там у трибуны шарики бесплатно дают. А вон там на батуте прыгают. И ещё в галошах бегают, кто быстрее.

— А зачем — в галошах? — спросил Витёк.

— Чтоб смешнее было, — снисходительно объяснила Верка, а её подружка Галя рассмеялась, как будто уже бежала куда-то в галошах.

— Хочу шарик! — сказала Капризка. — Где их дают?

— Вон там, смотри, видишь, толпа какая, слева, — объяснила толстая Галя. — Лучше вам туда не ходить, вы маленькие, затопчут.

— Давай лучше купим, — предложил Витёк.

— У тебя что, деньги лишние? — спросила Капризка. — Тогда мороженое купи. А шарик я бесплатный хочу. И Аи хочет. Правда, Аи?

— Я не знаю, — девочка пожала узкими плечами и зажмурилась. Витёк в который уже раз подумал о том, что надо было не слушать Капризку и вести Аи в Русский музей. — А что с шариками делают?

— С шариками? — бодро переспросила Капризка. — Ну, это просто. Их… это… их носят… и ещё это… выпускают…

— А что, в твоей стране шариков нет, что ли? — подозрительно спросила Верка. — Ты откуда вообще приехала? И по-русски так хорошо говоришь…

— Аи приехала из Верхней Вольты, — быстро сказал Витёк. Он был уверен в том, что Верка никогда не слышала такого названия, а переспрашивать не станет из гордости, чтобы не позориться перед малявками. Причём шариков в Верхней Вольте вполне может и не быть — никакими сведениями по этому поводу Верка явно не располагает. Только бы сама Аи не стала ничего объяснять. Впрочем, они ведь заранее договорились, а Аи явно не болтлива. — А по-русски у неё в семье говорят. Она из эмигрантов.

— А, вот какое дело… — важно протянула Верка и, как и полагал Витёк, закрыла тему. — Ну ладно, пошли за шариками.

— Пошли, — вздохнул Витёк и кивнул девочкам. — Вы здесь стойте, я сам…

— Кавалер! — усмехнулась Верка, но в голосе её прозвучало невольное уважение. — Держись сзади за Галкой, она так прёт, что её даже асфальтовый каток не остановит.

Витёк молча кивнул и понуро пошёл к трибуне.

Вблизи музыка почти совсем исчезла, рёв динамиков просто буравил голову, как отбойный молоток.

«Как же они там на сцене-то?!» — невольно посочувствовал Витёк. Мысль, что кому-то это может просто нравиться, казалась ему совершенно абсурдной. Верка и Галка приплясывали, ввинчиваясь в плотную толпу, и, кажется, даже подпевали кривляющимся на эстраде артистам. Витёк плёлся сзади, стараясь не наступать никому на ноги и по возможности беречь свои.