Одноэтажная Америка

«Вы блестяще работали в самой высшей судебной инстанции страны, — писал ей я, — применяя в контексте современной Америки положения великой Конституции и Билля о правах. Вы родом из деревенской местности западного штата и, возможно, имеете уникальное глубокое видение того, как обычные люди относятся к постулатам, зафиксированным в Основных документах».

К моему удивлению и восхищению, она приняла приглашение.

Мы с Владимиром хотели провести интервью вместе, но, к сожалению, он должен был улетать в Нью-Йорк. В солнечный день, в три сорок пять, мы со съемочной группой прошли сквозь широкие двери здания Верховного суда. Я никогда прежде там не бывал.

Миновав охрану, мы поднялись на лифте на второй этаж и через богато украшенные металлические двери вошли в главный холл. Слева от нас находились кабинеты судей, и в одном из них в 1934 году обсуждались и были приняты основные принципы американской юриспруденции. Когда мне было семь лет, Brown vs. Board of Education прекратили расовое разделение школ, и девять судей единогласно отвергли доктрину 1897 года «Разделены, но равны». Браун утверждал, что разделение как таковое тождественно неравенству. Это был только шаг в долгой, трагической и героической борьбе за расовое равенство в Америке…

Именно в этих кабинетах суд принял Шестую поправку, гарантирующую каждому человеку адвоката в суде, предоставленного за счет правительства.

Именно в этих кабинетах была принята Пятая поправка, дающая право каждому человеку при допросе хранить молчание.

В этих кабинетах было подтверждено конституционное право выбора для женщин — прерывать или оставлять беременность.

И именно в этих кабинетах все положения Конституции и Билля о правах могут быть пересмотрены.

Мы установили наши камеры в комнате, где участники судебных процессов ожидают начала заседаний. Это хорошо освещенная, просторная комната с паркетными полами и огромными окнами.

Для установки требуемого нам особого освещения пришли два электрика. Они были одеты в униформу и хорошо знали свое дело. Это было как напоминание того, что даже работа Верховного суда Соединенных Штатов зависит от компетенции всех работников.

Судья О'Коннор немного задерживалась, и я осмотрелся вокруг. Два администратора, два электрика и наша команда в составе четырех человек ожидали появления одной из самых великих женщин в американской истории.

Я вышел в холл и увидел ее. Маленькую женщину в строгом черном костюме. Интересное лицо, светлые волосы, убранные назад, высокие скулы подчеркивают резко очерченные губы. Это лицо не было ни холодным, ни приветливым; у нее была внешность, достойная судьи. Прежде чем я подошел, с тем чтобы представиться, я поймал внимательный взгляд ее зеленых глаз.

Когда мы вошли в комнату, подготовленную для интервью, я предложил ей присесть в кресло, но она молча рассматривала членов съемочной группы, и я понял, что она желает быть представленной. Она пожала каждому руку и только после этого расположилась в кресле.

Ее помощник предупредил нас по телефону, что Сандра Дей рассчитывает уделить пятнадцать минут для интервью. «Она ограничена во времени, ровно через пятнадцать минут она встанет и уйдет, так что не обижайтесь».

Моя задача была узнать Сандру Дей О'Коннор поближе, постараться прояснить аспекты ее профессионального и личного мировоззрения. Судьи тоже люди, и их личное восприятие мира, их персональные ценности напрямую связаны с их представлениями о справедливости. Мой первый вопрос был о том, поменялось ли за время работы в суде ее отношение к Конституции и Биллю о правах. Ее ответ был поистине адвокатским: «Верховный суд открыл для меня новые аспекты законов, и я нахожу это интересным». Она изъяснялась очень понятно, и хорошо поставленным голосом.

Я упомянул о том, что она выросла на деревенском западе, и поинтересовался, как нюансы ее воспитания повлияли на ее работу в Верховном суде.

«Да, я выросла на скотоводческом ранчо в очень отдаленном районе Аризоны и Нью-Мексико, — она впервые улыбнулась, — там нет городов, и ближайшие соседи живут за много миль от нас. Мы жили в то время в большой изоляции, но это было крайне интересно и весело для меня, тогда юной девочки. Я определенно единственная «cowgirl», служившая в Верховном суде Америки.

Мой отец полагал, что роль правительства должна ограничиваться двумя вещами: не давать людям убивать друг друга и вовремя доставлять почту. Кроме этого, мой отец думал, что правительство не должно касаться частной жизни. Так что я выросла в убеждении, что влияние правительства должно быть ограниченно, а простые люди должны быть более ответственны. Ты должен помогать своему соседу, но правительство не может принудить тебя делать это.