Я задал ему еще несколько вопросов. Последний из них был тот же, что Владимир использовал во многих своих интервью: «Американская мечта гласит, что ты можешь приехать в эту страну и, если ты будешь много работать, следуя правилам, ты можешь продвинуться и достичь лучшей жизни для своей семьи. Как ты думаешь, эта мечта все еще жива в Америке?»
Мужчина некоторое время разглядывал линию берега озера Мичиган, затем посмотрел на меня. «Это тяжело, — сказал он. — Знаете, когда вы верите в американскую мечту и много работаете, а затем терпите лишения, это приносит боль. Действительно боль».
Я ожидал, что каждый взрослый американец знает о награде Американской киноакадемии — «Оскаре». Но я никогда не задумывался, где и кто делает эти блистательные статуэтки. Оказывается, их делают на «R. S. Owens Company» — крошечной фабрике в маленьком промышленном районе Чикаго. Мы поехали на эту фабрику.
Непритязательное одноэтажное кирпичное строение предположительно шестидесятых годов прошлого века. Внутри — множество небольших офисов в разветвляющихся узких коридорах. Воздух хорошо кондиционирован. Мы вошли в скромную комнату приблизительно семь на семь метров, со стеклянными боксами. В этих боксах и находилось все то, что было сделано на фабрике за многие годы.
Покрытые золотом фигурки стояли на деревянных или из искусственного мрамора подставках. В одном из боксов я увидел оловянного медведя, в другом — буйвола; в третьем — фигурку женщины, выходящей из воды. Эти и другие традиционные трофеи отличались качеством дизайна, материала и, главное, высоким уровнем искусства, с которым были сделаны.
И конечно, роскошный «Оскар». Вся наша съемочная группа сгрудилась, рассматривая его.
Мы покинули выставку и вошли в производственное помещение. Нас сопровождала приятная женщина — менеджер по связям с общественностью. В цехе не было кондиционера, и воздух был горячим и влажным. Разные этапы производства располагались в отдельных комнатах, каждая из них вызывала ощущение, будто находишься в заброшенной автомобильной мастерской. На стенах висели грязные ящики, заполненные какими-то железяками с инструментами вперемешку. Бросались в глаза строгие предупреждения «Осторожно, огонь!» и «Берегите глаза!», покрытые толстым слоем производственной гари.
Мужчины и женщины, работающие в комплектующей и отделочной комнатах, сутулились за станками, таскали прессы, заполняли формы. Процентов на девяносто это были латиноамериканцы. Они двигались быстро, профессионально, но без спешки, бросая на нас короткие взгляды. Мы видели, как один мужчина, заметно хромая, взял шесть кусков металла, скрепил их и перенес собранное на стол. Затем он небольшим черпаком вычерпывал расплавленный металл из шипящей печи и осторожно переливал его внутрь собранной формы. Несколькими минутами позже вновь отлитый «Оскар» лежал перед нами, источая тепло.
В комнате, где награды покрывали золотом, находилась дюжина емкостей, приблизительно метр на метр. В них был химический раствор, куда опускалась каждая заготовка. Я удовлетворенно заметил, что все емкости сделаны на «Stutz, Chikago, Illinois». Было приятно, что по крайней мере некоторые вещи и инструменты все еще производятся в Соединенных Штатах.
Мы толпились в помещении, где полировали «Оскаров» перед покрытием золотом. Один был почти готов, и все наши ребята сфотографировались с ним.
Женщина, отвечавшая за связи с общественностью, сказала, что все рабочие наняты при содействии профсоюза, и я спросил, сколько они получают. «По-разному», — сказала наш гид.
Мы вышли из цеха, и в коридоре я увидел мужчину, передвигавшего деревянные поддоны. Он был примерно пятидесяти лет, около 170 сантиметров, его кожа казалась слишком бледной для мексиканца. На нем были рабочий комбинезон, тяжелая шляпа. Его лицо было усталым.
Я кратко обрисовал наш документальный проект, над которым мы работали, и поинтересовался зарплатой на фабрике американских наград.
— Я не знаю.
— А сколько ты зарабатываешь?
Он смутился и опустил глаза: «$12.20 в час».
— И как долго ты здесь работаешь?
— Восемнадцать лет.
Я сказал, что, должно быть, трудно содержать семью на эти деньги. Он согласился. У него двое детей. Его жена получает на своей работе 13 долларов в час. Я быстро подсчитал в уме. Вместе они зарабатывают максимум $50 000 в год, предположительно оплата дома должна составлять около $38 000. Трудно поднимать семью на такие деньги в Чикаго.
Позже я опросил другого рабочего: после двадцати семи лет на производстве он зарабатывал $13,5.
Присоединившись к группе, я поделился информацией с Владимиром.