Одноглазые валеты

– Не сейчас. Не сейчас, приятель. Может, Дэвид вернется. – Ее не так уж радовала эта мысль, но она пожала плечами. – Он ведь знает, куда мы пошли, да? Он придет за нами.

Пэтти снова поднялась и в этот раз удержалась на ногах. Прыщавый медленно моргнул, сердито посматривая на Пэтти, и сжал в кулаке кусок железной трубы.

– Нам надо связать его на хрен, Мол. Дэвид убьет нас, если мы налажаем с его телом.

– С чего вы взяли, что Дэвид вообще вернется? – спросила Пэтти.

(Боже, какой бархатистый голос. Любой политик душу бы за такой отдал. Что скажешь, Джон? – Потом: – Надо это прекращать. Здесь никого нет.)

– Эй, придурки, у меня в Странности еще двое друзей: и когда вы, трусы, убегали, именно они контролировали ситуацию, а не Дэвид.

Она блефовала. После прыжка Пэтти видела схватку за контроль, разразившуюся в Странности. Никто не был Доминантным; Странность двигалась безумно, бесконтрольно. Подростки схватили ее и убежали прежде, чем какая-либо из сторон одолела другую. Пэтти не сомневалась, что Джон достаточно силен, чтобы быстро стать Доминантным, но бедняга Эван…

Она не знала, что могло с ними случиться. Если выиграл Дэвид, то Странность, возможно, находилась в Джей-тауне, занимаясь вещами, о которых ей лучше не думать.

(Ты ничем не можешь помочь. Главное – остаться в живых. Постарайся выбраться отсюда.)

– Он вернется, а ты пока будешь сидеть здесь, – нервно проговорил Прыщавый, облизывая губы, и взглянул на Молли, ища ее одобрения. Девочка, стоявшая рядом с ним, все так же же молча смотрела на Пэтти.

– Ты не знаешь Дэвида. Он получает, что хочет. Он сильный. У него свои методы. А ты, ты на Рокс. Здесь ты – мясо.

– Дэвид не знает, с чем он столкнулся в Странности, – продолжила блефовать Пэтти. – Может, он так и не выберется. А мне это тело очень даже нравится. – Прыщавый посмотрел на Молли. Другая девочка пристально глядела на нее. – Что? – спросила Пэтти. – В чем дело?

Молли лишь пожала плечами, но Прыщавый усмехнулся.

– Его нет уже давно, прошла не просто пара часов. Никто не знает, что случается с теми, кто слишком долго задерживается в чьем-то теле.

– Может, Блоут знает, – сказал Прыщавый.

Молли насмешливо сказала:

– И с какого перепугу ты так считаешь? Думаешь, Блоут прыгает?

– Он читает мысли, скажешь, нет?

Молли только снова усмехнулась над ним.

– Это никак не связано с Блоутом.

– Все на Рокс связано с Блоутом, – настаивал Прыщавый. Парень засопел и вытер нос рукой. По щеке растерлись сопли вместе с кровью.

Молли вздохнула.

– Ладно. Может, нам и правда нужно рассказать Блоуту о том, что происходит. Черт, да он и так наверняка уже знает. Разберешься тут?

Прыщавый нахмурился.

– Черт, – сказал он. – Конечно. Мы с Келли останемся тут и все уладим.

Внимательный взгляд Келли не отрывался от Пэтти. Цвет ее широко открытых глаз был то ли серым, то ли голубым.

– Видишь, как она смотрит на тебя? – прошептала она дразнящим тоном Эвану, хихикая после выпитого вина. Вечеринка Джона по сбору денег для первой сенаторской кампании Грегга Хартманна закружила их в своем шумном водовороте. – Та, худая, со слишком ярким макияжем, в углу около твоей скульптуры. Не отрывает от тебя глаз с того момента, как вошла сюда.

– Боже, Пэтти, какие у тебя пошлые мысли. Это дочь Сэлчоуса. Она еще учится в школе. В прошлом месяце я продал ее отцу две картины.

– Я когда-то тоже была школьницей. Настоящая подростковая страсть. Я тоже это проходила. Гормоны просто затмевают твой разум. Что думаешь, Эван? Она молодая, богатая, вероятно, жаждущая любви, пусть и немного неопытная. Думает, каково белой девушке с таким большим черным жеребцом, как ты.

– Пэтти…

Пэтти засмеялась и поцеловала Эвана. Девушка отвернулась, и выражение ее лица стало едва ли не гневным…

Пэтти слегка улыбнулась Коротышке. Девочка, казалось, удивилась; затем медленно, выглядывая из-за спины Прыщавого, почти скромно улыбнулась в ответ.

(Надо выбираться отсюда. Надо найти Джона и Эвана.)

В тот момент Пэтти поняла, как сбежать. Она ненавидела саму себя за это знание, но она поняла.