Одного поля ягода

- Не подходите ко мне! - дико вскрикнула она. - Я знаю, что вы задумали. Оставьте меня! Я лучше руки наложу на себя и на него, на мое сокровище!

- Постойте, постойте! - успокаивающе проговорил Роксмит. - Вы нас не поняли.

- Мне ли не понять! Мне ли не знать, что это такое, сэр! Не в первый раз я спасаюсь от них! Нет! Не бывать там ни мне, ни ребенку, пока в Англии есть где утопиться!

Стыд, беспредельный ужас, гримаса отвращения исказили изможденное лицо старухи, и смотреть на него было бы страшно, если бы все эти чувства пылали лишь в ней одной. Но в том-то и дело, милорды, почтенные господа и члены попечительных советов, что такое безумие "поражает", как у нас принято говорить, и других наших ближних, и довольно часто!

- Всю жизнь мне от них нет покоя, но живой я и сама им не дамся и своих не отдам! - не унималась Бетти. - Не о чем нам больше говорить! Кабы знать, зачем вы придете, не пустила бы вас, заперла бы окна и двери и лучше бы с голоду здесь умерла!

Но, взглянув на доброе лицо миссис Боффин, она умолкла, опустилась на пол у порога, припала головой к ребенку, баюкая его, и смиренно проговорила:

- Может, я и ошиблась... ведь со страху себя не помню. А если так, да простит мне господь. Много ли надо, чтобы меня напугать, голова кругом идет... которую ночь глаз не смыкаю, около него сидя.

- Не надо, не надо, Бетти, - сказала миссис Боффин. - Успокойся! Не будем больше об этом говорить. Ну, ошиблась, что же тут такого? На твоем месте каждый испугался бы, каждый мог бы совершить такую ошибку.

- Да благословит вас бог! - сказала старуха, потянувшись к ней.

- А теперь, Бетти, - продолжала эта добрая душа, ласково взяв ее руку в свои, - слушай, что мне на самом-то деле хотелось сказать и с чего надо было начать сразу, будь я немного несообразительней. Мы хотим поместить Джонни в такое место, где будут одни дети. Где выхаживают больных детей, где добрые доктора и сиделки проводят всю свою жизнь с детьми, только о детях и пекутся, только их и лечат.

- Неужто есть такое место? - в изумлении спросила старуха.

- Да, Бетти, клянусь тебе, что есть, сама увидишь. Я бы взяла Джонни к себе, но там ему будет лучше, гораздо лучше, чем у меня дома.

- Берите его и увозите куда угодно, родная моя, - сказала Бетти, горячо целуя благотворящую руку. - У меня сердце не каменное. Я гляжу на ваше лицо, вслушиваюсь в ваш голос, и верю вам. Всегда буду верить, пока глаза мои видят, а уши слышат.

Роксмит поспешил воспользоваться одержанной победой, понимая, как безжалостно было потрачено время. Он послал Хлюпа за каретой, чтобы ее подали к дверям домика, велел Бетти укутать ребенка потеплее, одеться самой, собрал игрушки и показал малышу, что его сокровища поедут вместе с ним. В один миг все было готово; когда карета появилась у дверей, они вышли и сразу же тронулись в путь, а Хлюпу, оставшемуся дома, была дана полная возможность облегчить свое наболевшее сердце бурной деятельностью у катка.

Лихого скакуна, Ноев ковчег, желтую птичку и гвардейского солдатика приняли в детской больнице не менее радушно, чем их маленького хозяина. Но Роксмиту врач сказал вполголоса:

- Это надо было сделать несколько дней назад. А теперь уже поздно.

Тем не менее ребенка вместе с игрушками отнесли в чистую светлую комнату, и там Джонни очнулся не то ото сна, не то от забытья, на мягкой кроватке с положенной поперек доской, а на этой доске - чтобы развеселить и подбодрить его - уже были расставлены: Ноев ковчег, благородный скакун, желтая птичка и гвардейский солдатик, который так лихо взял на караул, словно он принимал участие в параде на глазах у всей страны. Над изголовьем кроватки висела красивая цветная картинка, и на ней был нарисован мальчик вылитый Джонни! - сидевший на коленях у ангела, который, должно быть, очень любил маленьких детей. И как это чудесно! - лежать и видеть: сколько здесь таких, как Джонни, - целая семья! - и они тоже лежат на мягких кроватках (только двое играют в домино, сидя в маленьких креслицах у камина), и на всех кроватках положены поперек доски, а на досках стоят кукольные домики, и лохматые собачки, лай которых мало чем отличается от писка, исходящего из нутра желтой певуньи, и целые армии оловянных солдатиков, восточные акробаты, крохотные чайные приборы и множество всяких земных благ.

Джонни восторженно пролепетал что-то тихим голоском, и няня, сидевшая у изголовья кровати, не расслышав, переспросила его. Выяснилось, что он хотел знать, кто эти дети - его братья и сестры? Ему ответили - да. Кто же их собрал здесь - бог? И ему снова ответили - да. Потом он спросил, перестанут ли они болеть? И на этот вопрос ему ответили утвердительно, дав понять, что он тоже скоро перестанет болеть.