Одного поля ягода

- Ваше мнение тоже такое? - снова обратился мистер Боффин к секретарю, внимательно глядя на него.

- Я повторяю, тут надо полагаться на чувство, - ответил Роксмит. - И мне кажется, что чувства мисс Уилфер очень тонки и благородны.

- Теперь послушаем твое мнение, Нодди, - сказала миссис Боффин.

- Мое мнение, старушка, - заявил Золотой Мусорщик, - твое мнение.

- Значит, - сказала миссис Боффин, - мы все согласны, что воскрешать имя Джона Гармона не нужно. Пусть покоится в могиле. Мистер Роксмит говорит, что надо полагаться на чувство, но, боже ты мой! сколько на свете таких дел, где лишь на чувство и надо полагаться! Ну, хорошо! А теперь, голубушка моя Белла, и вы, мистер Роксмит, послушайте, что я еще надумала. Когда мы с мужем впервые заговорили о моем желании усыновить мальчика-сиротку в память Джона Гармона, я сказала: "Как утешительно думать, что какому-нибудь бедняжке пойдут на пользу деньги Джона и он не будет такой несчастный, заброшенный, каким был Джон!"

- Браво! - воскликнул мистер Боффин. - Так и сказала, слово в слово! Бис!

- Подожди, Нодди, - возразила ему миссис Боффин. - Это еще не все, не вовремя ты со своим "бисом". Я от собственных слов не отказываюсь, как тогда говорила, так и сейчас скажу. Но вот умер наш малютка, и стало мне думаться: а может быть, я тут больше всего сама себя ублажала? Все разыскивала такого ребенка, чтобы и личиком помилее и чтобы приглянулся мне. Ведь если хочешь сделать добро, так делай это ради самого добра, а уж о том, что тебе нравится или не нравится, забудь!

- А может быть, - сказала Белла, и, может быть, тут она вспомнила те странные отношения, которые когда-то связывали ее с ныне покойным Джоном Гармоном. - ...Может быть, воскрешая это имя, вы хотели дать его ребенку не менее милому вам, чем его тезка. Ведь к нему вы всегда питали нежные чувства.

- Вот какая вы добрая, голубушка! - сказала миссис Боффин, пожимая ей руку. - Нашли чем меня оправдать! Может статься, так оно и было. Конечно, доля правды здесь есть, но только доля, а не вся правда. Впрочем, сейчас это не важно, ведь мы решили, что с именем Джон Гармон надо покончить.

- И оставить его только в воспоминаниях, - задумчиво проговорила Белла.

- Вы лучше меня сказали, голубушка. "И оставить его только в воспоминаниях". Ну, так вот, я и надумала: если брать на себя заботы о каком-нибудь сироте, пусть он будет для меня не баловнем, не забавой, а ребенком, которому надо помочь ради него самого.

- И не обязательно, чтобы хорошенький? - спросила Белла.

- Нет, - твердо ответила миссис Боффин.

- И не обязательно, чтобы располагал к себе? - спросила Белла.

- Нет, - повторила миссис Боффин. - Не обязательно. Уж как будет, так будет. Есть один хороший мальчик, которого судьба не побаловала такими достоинствами, но он честный, работящий и заслуживает того, чтобы ему помогли. Вот я и решила, если о себе не думать, значит ему и надо помочь.

Тут в дверях появился лакей, который не так давно был оскорблен в своих лучших чувствах. Он подошел к Роксмиту и извиняющимся тоном доложил о госте с предосудительным именем "Хлюп".

Все четверо участников совещания переглянулись между собой и замолчали.

- Позвать его сюда, миссис Боффин? - спросил Роксмит.

- Да, - сказала она. После чего лакей удалился, потом снова появился в сопровождении Хлюпа и вышел, преисполненный негодования.

Заботами самой миссис Боффин Хлюп был одет в черную пару, и портной, шивший ее, получил от Роксмита приказ пустить в ход все свое искусство, чтобы по возможности скрыть на ней пуговицы и застежки. Но хилость фигуры Хлюпа ваяла верх над всеми ухищрениями портновской науки, и теперь он стоял перед членами совещания точно Аргус *, ослепляя их поблескиванием, подмаргиванием, сверканьем и мерцаньем сотни ярких металлических глаз. Изысканный вкус какого-то неизвестного шляпника снабдил его головной убор черной лентой, закупленной, вероятно, оптом; лента была плоеная от тульи до полей и сзади заканчивалась бантом, при виде которого воображение человеческое пасовало и разум поднимал бунт. Особые силы, присущие ногам Хлюпа, уже успели собрать его брюки гармошкой у щиколоток, а на колени напустить мешками; руки, наделенные такими же способностями, вздернули рукава к локтям, обнажив кисти. Ко всему этому великолепию следует добавить чрезвычайно короткие фалдочки да зияющий провал на том месте, где полагается быть животу, - и портрет Хлюпа будет готов.

- Ну, как там Бетти, дружок? - спросила его миссис Боффин.

- Спасибо, ничего, - ответил Хлюп. - Шлет вам поклон, благодарит за чай и за все заботы и справляется о здоровье вашего семейства.

- Ты только что пришел, Хлюп?

- Да, сударыня.

- Значит, пообедать еще не успел?

- Нет, сударыня, но собираюсь. Разве я забуду, как вы мне наказывали: не уходи, пока тебя не угостят мясом, пивом и пудингом... Нет! Их четыре было! Я же помню - сам подсчитывал, когда ел. Мясо - раз, пиво - два, овощи - три... а кто же четвертый? Пудинг! Вот кто четвертый! - Тут Хлюп запрокинул назад голову, широко открыл рот и засмеялся, сам не свой от восторга.