Одного поля ягода

Они с Брэдли остались вдвоем, но он заговорил только после того, как она подняла на него глаза.

- Когда мы виделись с вами в последний раз, - начал Брэдли, - я сказал, что еще не все объяснил вам, не объяснил того, что, может быть, повлияет на ваше решение. С этим я и пришел сегодня - высказать все до конца. Надеюсь, вы не станете судить обо мне по тому, как я говорю с вами нерешительно, несмело. Я проигрываю в ваших глазах. Мне хочется предстать перед вами в самом выгодном свете, а я роняю себя. И в этом все мое несчастье.

Наступило молчание. Лиззи медленно двинулась вперед, и учитель так же медленно пошел рядом с ней.

- Я могу показаться вам эгоистом, потому что начинаю с рассуждений о самом себе, - продолжал он. - Мне самому кажется, что я говорю совсем не то и совсем не так, как надо. Но сладить с собой я не в силах. Что поделаешь? Вы моя погибель.

Она вздрогнула - такая страсть была в этих последних словах и в движении рук, которыми они сопровождались.

- Да! Вы моя погибель... погибель... погибель! Я не знаю, что с собой делать, я перестаю доверять самому себе, я не владею собой, когда вижу вас или только думаю о вас. А мои мысли теперь непрестанно полны вами. Я не могу избавиться от этих мыслей с первой нашей встречи! Какой это был день для меня! Какой злосчастный, гибельный день!

Что-то похожее на жалость примешалось к чувству отвращения, которое он вызывал в ней, и она сказала:

- Мистер Хэдстон, мне очень жаль, но я никак не хотела причинить вам зло.

- Вот! - с отчаянием крикнул он. - Теперь получается, будто я в чем-то вас упрекаю, вместо того чтобы раскрыть перед вами душу! Сжальтесь надо мной! У меня все выходит не так, как нужно, когда дело касается вас! Такова уж моя участь!

Стараясь взять себя в руки и то и дело поглядывая на слепые окна домов, выходивших на кладбище, - точно на их тусклых стеклах было написано что-то, что могло помочь ему, - он прошел рядом с ней до самого конца решетки и только тогда заговорил снова.

- Я постараюсь высказать вам все. Вы должны это услышать, мне нельзя больше молчать. Может быть, я кажусь вам жалким, может быть, в вашем присутствии я выгляжу совершенно беспомощным, но знайте - есть немало людей, которые хорошего мнения обо мне, есть люди, которые очень меня уважают. Знайте, что я собственными силами завоевал себе положение в жизни, которое стоило завоевать! Поверьте этому, прошу вас!

- Я верю вам, мистер Хэдстон! Я давно знаю обо всем этом от Чарли.

- Поверьте мне, прошу вас, что если б я предложил разделить со мной мое положение - такое, как оно есть, мой домашний очаг - такой, как он есть, мои чувства - такие, как они есть, - самой уважаемой, самой образованной, самой достойной молодой женщине из тех, что работают на одном поприще со мной, такое предложение, по всей вероятности, было бы принято. И принято с радостью.

- Я не сомневаюсь в этом, - проговорила Лиззи, опуская глаза.

- Мне часто приходило на ум - не решиться ли на такой шаг, не устроить ли свою жизнь подобно тому, как ее устраивают многие люди моего звания? Будем учительствовать с женой в одной школе, я в мужских классах, она - в женских. Оба занятые интересной для нас работой.

- Что же вас остановило? - спросила Лиззи Хэксем. - Почему вы до сих пор так не сделали?

- И хорошо, что не сделал! - Брэдли говорил по-прежнему страстно и по-прежнему взмахивал руками, точно стряхивая по каплям кровь своего сердца на камни, к ее ногам. - Последнее время я только в этом и нахожу хоть какое-то утешение! Только в этом! Если б я решился на такой шаг, а потом это безумие овладело бы мной на мою погибель, мне ничего не стоило бы разорвать семейные узы, словно тонкую нить!

Она испуганно посмотрела на него и подалась назад. Он воскликнул, как бы отвечая на ее невысказанные слова:

- Нет, нет! Это произошло бы независимо от моей воли. Ведь не зависит же от моей воли то, что я сейчас здесь. Вы притягиваете меня к себе. Если б я сидел в глухом каземате, вы исторгли бы меня оттуда! Я пробился бы сквозь тюремные стены и пришел бы к вам! Если б я был тяжело болен, вы подняли бы меня с одра болезни, я сделал бы шаг и упал к вашим ногам!

Дикая сила, звучавшая в словах этого человека, - сила, с которой спали все оковы, - была поистине страшна. Он замолчал и ухватился рукой за выступ кладбищенской ограды, точно собираясь выворотить камень.

- Ни одному человеку не дано знать до поры до времени, какие в нем таятся бездны. Некоторые так никогда и не узнают этого. Пусть живут в мире с самими собой и благодарят судьбу. Но мне эти бездны открыли вы. Вы заставили меня познать их, и с тех пор это море, разбушевавшееся до самого дна, - он ударил себя в грудь, - не может успокоиться.

- Мистер Хэдстон, я не хочу больше вас слушать! Остановитесь, замолчите! Так будет лучше для нас обоих. Пойдемте поищем моего брата.