Одноклассники бывшими не бывают

Осталось только одно маленькое дело, которое требует закончить совесть. Наташка действительно была моей практически единственной подругой в школьные годы и много мне помогала. Брала с собой на смешные тусовки, делилась сигаретами, покупала пиво на двоих, одалживала симпатичные шмотки на дискотеки — делилась всем тем, что я не могла себе позволить.

Пора бы мне выйти из образа бедной подружки и уже самой с барского плеча чем-нибудь поделиться.

— Мне нужно кое-что тебе сказать, — я поймала Илью буквально в дверях, когда он разворачивался, чтобы снова уйти.

Тоже стремительно надоело ностальгировать, видимо.

— Да, хорошо, только давай по дороге, у меня тут пара дел есть, — согласился он, направляясь к двери с надписью «Только для персонала».

Я вынужденно последовала за ним, хотя внутренняя хорошая девочка неуютно поежилась — мне нельзя, я же не персонал!

Я попыталась начать издалека:

— Ты столько всего сделал для Наташки на день рожденья…

— Ерунда, — отмахнулся он, открывая какой-то шкафчик в коридоре, внутри которого среди спутанных проводов моргали разноцветные огоньки. Посмотрел, нахмурившись, и закрыл обратно. — Просто народу не хотелось расходиться, она всех позвала продлжить, а я только все устроил.

— То есть, ты делал это не ради Наташки? — зачем-то уточнила я.

Да, это усложняет задачу…

— Нет, конечно, что мне до нее?

Мы прошли дальше ко входу в общий зал, возле которого дежурил охранник.

— Сегодня двойная смена, Серег, помнишь, да? — Соболев хлопнул того по плечу.

— Да, Илья Дмитриевич.

— Хорошо.

Я подождала, пока мы отойдем от охранника подальше и попыталась еще раз:

— Но ты ведь достаточно хорошо к ней относишься, чтобы устроить и лимузин, и этот зал…

— Угу… — рассеянно ответил Илья, набирая на панели рядом с железной дверью код и открывая ее.

Я покосилась назад. Обратно-то он меня выпустит?

За дверью тянулись унылые, крашеные в мутно-зеленый цвет коридоры, как в каком-нибудь бюджетном учреждении. Так и не скажешь, что буквально в пяти метрах сияющие гламурные интерьеры клуба, а не ЖЭК или дежурная часть МВД.

И двери по обеим сторонам коридора тоже были унылые — с белыми табличками: «Юридический отдел», «Заместитель исполнительного директора», «Бухгалтерия».

— Понимаешь, для Наташки очень важна ее карьера певицы, но ей сложно пробиваться без поддержки. Она же хорошо поет, ты слышал, — я говорила ему в спину, едва поспевая за широкими шагами.

— Да, слышал, — он открыл дверь в бухгалтерию и улыбнулся: — Марья Семеновна, вы еще тут? Я так и думал. Не сидите допоздна, скажите Сереге, пусть такси вам вызовет. И передайте Войцеху, если позвонит, что сделку я закрыл.

Я не стала соваться в кабинет, подождала снаружи. Илья кивнул на прощание, вернулся ко мне, ожидающей в коридоре и потер лоб:

— Прости, я отвлекся. Так что там с Наташкой?

— После большого концерта все бы увидели ее настоящий уровень, — я перескакивала с одного на другое, пытаясь сосредоточиться, но от постоянных пауз теряла нить и бормотала что-то бессвязное. — Помнишь, как в «Маленьком принце» — взрослые люди скажут «Какая красота!» только если услышат, что дом стоил сто тысяч? Так и с концертом.

— Каким концертом? — Илья прошел вперед, отпер еще одну дверь, открывшуюся в большой гулкий зал.

— Наташкиным. У вас в зале.

Я устала за ним бегать и пытаться объяснить, что хочу.

Мне показалось, я придумала отличный выход — просто попросить. Вдруг ему несложно? Или вдруг моего статуса одноразовой любовницы хватит для такой просьбы?

Ну, просто попробовать. Почему нет?

Но вместо того, чтобы рассказать о том, как для Наташки это важно, какие перспективы ей откроет одна маленькая услуга, между делом заметить, что это важно и мне, и тихонько узнать у Соболева, действительно ли ему это так просто сделать, как кажется, я пытаюсь куцыми обрывками фраз донести одну-единственную мысль. И в таком формате, не обвешанная кружевами лести и флирта она кажется какой-то чересчур уж наглой.

«Тебе жалко, что ли? Дай, а то нам надо!»

Осознав это, я остановилась. Все, хватит. Пусть Соболев идет по своим делам, сама выберусь.

Но и он остановился. Повернулся ко мне.

Посмотрел пристально и прямо.

Слишком проницательно для момента, когда я крайне вовремя вспомнила, что он не выносит манипуляций.

Где-то в затылке наливалось холодком неприятное предчувствие.

— Как тебя Наташка уговорила сегодня приехать? — вдруг спросил Илья. — Она ко всем нашла подход. Чем зацепила тебя?

Я стояла и не знала, что ему ответить. Как-то стыдно признаться, что и не уговаривала толком. Только поманила обещанием показать влюбленного в нее Соболева — я и побежала.

Теперь вот он, передо мной, совсем не влюбленный в нее.

Но и во мне, кажется, разочаровавшийся.

— Добрая ты, Рит, — как-то очень печально вздохнул он.

— Почему? — растерялась я.

Илья сделал шаг ко мне, я почему-то отступила назад, но уперлась спиной в стену.

Он провел пальцами по моему плечу, качнул висящую в ухе гроздь белой сирени, но ответил жестко, в противовес нежным касаниям:

— Дрянь твоя Наташка. Дрянь и тварь. Но если тебе это так важно, дам я ей зал.