Читаем Одноразовые люди полностью

Нет, я из Чандпура, это в Мадья-Прадеше (соседний штат, примерно в 60 милях от Банди). Мой отец умер, когда я была маленькой. Он был в неволе у тамошнего хозяина. Мы там жили так же, как и здесь. Примерно десять лет назад я приехала сюда и вышла замуж за Балдева. Это устроили родственники. С тех пор я здесь.

Какую работу вы в основном делаете?

Кроме стирки и готовки, я работаю в поле, как и Балдев. Я занимаюсь прополкой, дергаю сорняки на хозяйском поле. Когда приходит время, я сажаю, сею и убираю урожай. Да я почти все делаю, кроме пахоты, пашет только Балдев. Мне нужно также занять работой мальчиков. Есть листья и полевые травы, которые можно собирать, и их можно готовить. Они собирают эти травы.

— Они ходят в школу?

Нет, больше нет. Мы посылали двух старших в школу пару лет назад, но пользы никакой это не принесло. Не похоже, что они чему-нибудь научились. Иногда они просто уходили и отправлялись играть в поле. Покупать бумагу и другие вещи для школы очень дорого, поэтому они теперь дома. Они мне здесь помогают.

Балдев показывает на разные места вокруг дома и добавляет:

Здесь полно работы. Посмотрите на эти стены — я должен обмазывать их дважды в год. Примерно через две недели нужно начинать. Стены нужно отремонтировать до сезона дождей, а то, когда начнутся дожди, стены просто размокнут и глина отвалится от основы. К дождям нужно подготовиться: поле должно быть вспахано и стены отремонтированы. А потом каждые 2-3 года нужно класть новый тростник на крышу. Он дольше не выдерживает. Это проблема, потому что единственный здесь человек, выращивающий тростник, это мой хозяин, и нужно просить тростник у него или одалживать у него деньги, чтобы купить тростник где-нибудь еще. А если крыша не в порядке, то ждать нельзя — дожди все разрушат. Так вот и получается, что даже если у меня хороший урожай, расходов всегда больше, чем доходов, и приходится занимать.

Я спросил Балдева, выплатил ли он хоть часть долга.

— Нет. Он понемногу рос все эти годы. С детьми всегда что-нибудь нужно, а если кто-то заболеет, надо покупать лекарства. Иногда у меня нет весной денег, чтобы купить удобрение, которое необходимо, так что с долгом я лезу и лезу в гору. Может, когда мальчики подрастут, они будут работать, и мы сможет двинуться вперед. Так будет продолжаться, пока долг не будет выплачен, а когда я стану слишком старым для работы, мои сыновья обо мне позаботятся.

А как ваш хозяин? Как он к вам относится?

Перейти на страницу:

Похожие книги

Политическая история русской революции: нормы, институты, формы социальной мобилизации в ХХ веке
Политическая история русской революции: нормы, институты, формы социальной мобилизации в ХХ веке

Книга А. Н. Медушевского – первое системное осмысление коммунистического эксперимента в России с позиций его конституционно-правовых оснований – их возникновения в ходе революции 1917 г. и роспуска Учредительного собрания, стадий развития и упадка с крушением СССР. В центре внимания – логика советской политической системы – взаимосвязь ее правовых оснований, политических институтов, террора, форм массовой мобилизации. Опираясь на архивы всех советских конституционных комиссий, программные документы и анализ идеологических дискуссий, автор раскрывает природу номинального конституционализма, институциональные основы однопартийного режима, механизмы господства и принятия решений советской элитой. Автору удается радикально переосмыслить образ революции к ее столетнему юбилею, раскрыть преемственность российской политической системы дореволюционного, советского и постсоветского периодов и реконструировать эволюцию легитимирующей формулы власти.

Андрей Николаевич Медушевский

Обществознание, социология
Лучшее в нас. Почему насилия в мире стало меньше
Лучшее в нас. Почему насилия в мире стало меньше

Сталкиваясь с бесконечным потоком новостей о войнах, преступности и терроризме, нетрудно поверить, что мы живем в самый страшный период в истории человечества.Но Стивен Пинкер показывает в своей удивительной и захватывающей книге, что на самом деле все обстоит ровно наоборот: на протяжении тысячелетий насилие сокращается, и мы, по всей вероятности, живем в самое мирное время за всю историю существования нашего вида.В прошлом войны, рабство, детоубийство, жестокое обращение с детьми, убийства, погромы, калечащие наказания, кровопролитные столкновения и проявления геноцида были обычным делом. Но в нашей с вами действительности Пинкер показывает (в том числе с помощью сотни с лишним графиков и карт), что все эти виды насилия значительно сократились и повсеместно все больше осуждаются обществом. Как это произошло?В этой революционной работе Пинкер исследует глубины человеческой природы и, сочетая историю с психологией, рисует удивительную картину мира, который все чаще отказывается от насилия. Автор помогает понять наши запутанные мотивы — внутренних демонов, которые склоняют нас к насилию, и добрых ангелов, указывающих противоположный путь, — а также проследить, как изменение условий жизни помогло нашим добрым ангелам взять верх.Развенчивая фаталистические мифы о том, что насилие — неотъемлемое свойство человеческой цивилизации, а время, в которое мы живем, проклято, эта смелая и задевающая за живое книга несомненно вызовет горячие споры и в кабинетах политиков и ученых, и в домах обычных читателей, поскольку она ставит под сомнение и изменяет наши взгляды на общество.

Стивен Пинкер

Обществознание, социология / Зарубежная публицистика / Документальное
Антипсихиатрия. Социальная теория и социальная практика
Антипсихиатрия. Социальная теория и социальная практика

Антипсихиатрия – детище бунтарской эпохи 1960-х годов. Сформировавшись на пересечении психиатрии и философии, психологии и психоанализа, критической социальной теории и теории культуры, это движение выступало против принуждения и порабощения человека обществом, против тотальной власти и общественных институтов, боролось за подлинное существование и освобождение. Антипсихиатры выдвигали радикальные лозунги – «Душевная болезнь – миф», «Безумец – подлинный революционер» – и развивали революционную деятельность. Под девизом «Свобода исцеляет!» они разрушали стены психиатрических больниц, организовывали терапевтические коммуны и антиуниверситеты.Что представляла собой эта радикальная волна, какие проблемы она поставила и какие итоги имела – на все эти вопросы и пытается ответить настоящая книга. Она для тех, кто интересуется историей психиатрии и историей культуры, социально-критическими течениями и контркультурными проектами, для специалистов в области биоэтики, истории, методологии, эпистемологии науки, социологии девиаций и философской антропологии.

Ольга А. Власова , Ольга Александровна Власова

Медицина / Обществознание, социология / Психотерапия и консультирование / Образование и наука