Одноразовый доктор

Общее собрание объявили средь белого, рабочего дня, что само по себе уже было делом неслыханным. В клинике даже дышали по графику. Прервались приемы, процедуры – все, кроме расчетов на кассе.

Сотрудники перешептывались, делились свежими впечатлениями о виртуальной реальности. Шлемы прижились. В клинике уже четвертую неделю колыхалось благодарное и сытое удовлетворение.

– Я на море была, – чирикала кадровичка. – Как вживую! Волны, чайки… А вы, Николай Семенович?

– Да я мячик гонял, – благодушно отвечал терапевт. – У меня все незатейливо.

– А вы, Сергей Иванович? Как выпускали пар?

– Не скажу, – буркнул седой и тучный рентгенолог. – При дамах не смею. – Он вдруг гадко подмигнул и мелко захрюкал.

Вошел главврач со шлемом в руке. Он встал перед собравшимися. Начмед сидел отдельно, наискосок, с выражением крайне строгим и огорченным.

Главврач прищурился, покачивая шлемом, как будто собирался сыграть партию в боулинг и выбирал мишень.

– Чей это шлем? – осведомился он наконец.

Ему ответили тревожным молчанием.

– Чей, повторяю?

Воцарилась уже мертвая тишина.

– Дмитрий Васильевич, – обратился главврач к начмеду. – Просветите коллектив.

– Вам не сказали, потому что думали, что это подразумевается само собой, – заговорил Дмитрий Васильевич. – Сюжеты ваших игр не являются тайной для руководства. Все, что вы сочиняете, пишется и может быть выведено на экран.

– О господи, – вздохнул рентгенолог.

– И я повторяю вслед за Егором Ипатьевичем, – продолжил начмед. – Чей это шлем?

– У меня был очень тяжелый день, – сказал главврач. – Я вел исключительно трудные переговоры о снижении арендной платы. Это напрямую касается ваших заработков. Я устал и решил развеяться. Пошел в рекреацию и перепутал шлем. Просто ошибся, понимаете? Надел, включил и увидел. Может быть, хозяин все же признается?

– Это не мой, – пискнула кадровичка.

– Я знаю, Вера Сергеевна. Никто на вас и не думает. Так чей же?

Сотрудники начали переглядываться и преувеличенно пожимать плечами.

– Хорошо, – зловеще молвил главврач. – Дмитрий Васильевич! Выводите содержимое на экран.

С готовностью чуть большей, чем приличествовало, начмед наладил проектор. Он и свет погасил, хотя это не требовалось.

Сеанс начался.

Все увидели обычную квартиру: стены, пол, потолок. Диван и шкаф. Стол и стулья. Внезапно из коридора, из-за угла, вырулил Егор Ипатьевич. Он двигался на четвереньках и имел не то собачье, не то кошачье туловище. Полосатый хвост стоял трубой.

С небес опустилась длань.

– Хороший, хороший Егор Ипатьевич, – заворковал умышленно искаженный голос. – Очень хороший!

Рука принялась гладить Егора Ипатьевича и почесывать ему короткую шею. Следом вышел и начмед, представший в похожей животной версии.

– И Дмитрий Васильевич очень хороший, – курлыкнул голос. – Хороший, хороший Дмитрий Васильевич!

Главврач и начмед принялись тереться о тренировочную в лампасе ногу.

– Кто сегодня нассал? – добродушно осведомился голос. – Кто сейчас жрать не получит? Плохие, плохие Егор Ипатьевич и Дмитрий Васильевич!

Главврач внезапно сверкнул глазами и вцепился зубами в голень. Кусь!

– Ты что? – ахнул голос. – Ах ты, сука! Кто тебе разрешил делать кусь? Поджопник тебе, зараза!

Появился тапок. Егор Ипатьевич заработал звучный пинок и полетел через комнату.

– А ты что смотришь? – обратился голос к Дмитрию Васильевичу.

Экран погас.

Главврач обвел присутствующих тяжелым взглядом.

– Такие дела, – проговорил он тихо. – Я жду. Никто не признается?

Сотрудники вжались в кресла и смотрели в пол.

– Хорошо. Шлемы пронумерованы. Вы все расписывались. Мы поднимем ведомость и выясним.

– Егор Ипатьевич, это эндокринолога шлем, – пролепетала кадровичка.

– Вот как? И где эндокринолог? Не вижу его.

Начмед немного сгорбился, принимая стойку.

– Его сегодня нет. Он позвонил и сказал, что заболел. У него что-то с ногой.

Бубновый Туз

День открытых дверей стал событием муниципального значения. Двери клиники всегда были гостеприимно открыты, но в этот день распахнулись шире. Зал для лечебной физкультуры едва вместил всех желающих. Пришли придирчивые, разборчивые жители окрестных многоэтажек, знатоки и ценители чуткого обслуживания. Кое-кто, привлеченный слухом, прибыл даже из области.

В зале стоял тихий гул. Пришедшие обсуждали пенсии, скидки, надбавки и медицину. На подиуме стояли стулья с бубнами. Бубны были не новые, они внушали почтение следами многолетнего пользования. Кое-где облупилась краска, отдельные бубенцы чуть тронула беспощадная ржавчина. Настуканная кожа потемнела. Трепетно становилось при мысли, что колотили по ней те самые люди, чьи портреты висели в фойе: недосягаемые в жизни обыденной, но здесь – до содрогания близкие доктора.

Менеджер змейкой скользнул меж стульев.

– Добрый день, дорогие гости! Прежде чем мы начнем, прошу поднять руки тех, кто записался по скидке на полную программу.

Поднялось много рук. Те, кто не поднял, сразу же неуловимо обособились, утратили корпулентность.

Менеджер прищурился, считая.

– Очень хорошо. Теперь позвольте мне начать общую часть! Поприветствуем наших дорогих врачей!