Одолей меня

Она и теперь не прячет волосы, однако никто, кажется, этого не замечает. Может, они уже видели ее с непокрытой головой? Может, все, не только я, уже болтали с ней, уже слышали ее историю о том, что она время от времени носит на голове шарф, чисто символически?

Нарушает закон, когда папочка не видит.

– Кенджи! – Назира говорит так резко, что вынуждает меня посмотреть на нее, вопреки моему окончательному и бесповоротному решению пялиться в стенку. Две секунды – глаза в глаза – и мое сердце сдается.

Эти губы. Эти глаза.

– Ну? – Скрещиваю руки на груди.

Она явно удивлена, похоже, не ожидала, что я разозлюсь, а мне плевать. Она должна знать, что я в гневе. Я хочу, чтобы она знала: невидимость – это мое. Да, я – мелочный, и плевать. Плюс я ей не доверяю. Как так получилось, что дети Верховных главнокомандующих – все как на подбор красавчики? Как будто специально. В пробирках, что ли, выращивали.

Я трясу головой, пытаясь выбросить из нее все мысли.

Назира заботливо предлагает:

– Думаю, тебе лучше сесть.

– Мне и так хорошо.

Она хмурится. Видно, что огорчена, но прежде чем я осознаю свою вину, пожимает плечами. Отворачивается.

То, о чем она потом рассказала, буквально раскололо меня надвое.

Джульетта

Я сижу на оранжевом стуле в тускло освещенном коридоре. Стул сделан из дешевого пластика, его края шероховаты, не отшлифованы. Пол покрыт блестящим линолеумом, который то и дело липнет к подошвам моих туфель. Я осознаю, что дышу очень громко, и ничего не могу поделать. Сижу, подсунув под себя ладони, и качаю ногами.

Вдруг появляется какой-то мальчик. Он двигается очень тихо, я замечаю его только тогда, когда он останавливается прямо передо мной. Он прислоняется к стене напротив, смотрит куда-то вдаль.

Я рассматриваю его.

Похоже, мой ровесник, но одет в костюм, как взрослый. В его облике есть что-то странное: он настолько бледен и напряжен, что, кажется, вот-вот умрет.

– Привет. – Я улыбаюсь мальчику. – Не хочешь присесть?

Тот в ответ не улыбается. Даже не смотрит на меня.

– Предпочитаю стоять, – тихо отвечает он.

– Ладно.

Мы оба замолкаем.

Наконец он говорит:

– Ты нервничаешь.

Я киваю. Мои глаза, наверное, немного красные от слез, однако я надеялась, что никто не заметит.

– Ты здесь, чтобы тоже получить новую семью?

– Нет.

– А-а. – Я отворачиваюсь. Перестаю качать ногой. Чувствую, что моя нижняя губа начинает дрожать, и сильно ее прикусываю. – Тогда зачем ты здесь?

Мальчик пожимает плечами. Замечаю его быстрый взгляд на три свободных стула рядом со мной, однако он и не пытается сесть.

– Отец заставил меня прийти.

– Он заставил тебя прийти сюда?

– Да.

– Зачем?

Мальчик пялится на свои ботинки, хмурится.

– Не знаю.

– А почему ты не в школе?

Вместо ответа он спрашивает:

– Ты откуда?

– В смысле?

Мальчик наконец поднимает взгляд, в первый раз смотрит прямо на меня. У него такие необычные глаза. Светлые, чисто зеленые.

– У тебя акцент, – поясняет он.

– А, ну да. – Я гляжу в пол. – Я родилась в Новой Зеландии. Я там жила, потом мои мама и папа умерли.

– Прости.