Одри Хепбёрн

Её партнёрша по фильму Джоан Гринвуд вспоминает: «Одри была совершенно очаровательна. Я сразу почувствовала, что её успех — только вопрос времени. У неё были... чудесный, слегка приглушённый голос и изящество на грани позёрства». Потом, в сентябре 1950 года, Одри досталась небольшая роль в «Банде с Лавендер-хилл», где неприметный перевозчик разрабатывает и осуществляет (с помощью приятеля, живущего в том же семейном пансионе) гениальный план кражи золотых слитков у своих начальников. В этом фильме играет Алек Гиннесс[15], который заметил молодую актрису: «У неё было слов всего полреплики, и я не думаю, что она произнесла их как-то уж особо замечательно. Но она обладала красотой молодого оленёнка и притягивала взгляды». Британский актёр даже рекомендовал Одри знаменитому режиссёру Мервину Лерою. «Не припомню, чтобы Алек Гиннесс рекомендовал кого бы то ни было до того или после. Некоторые актёры всегда сводят людей между собой, но только не Алек Гиннесс. Кроме того, он заявил, что даже не уверен, способна ли она играть, но она такая красивая, такая чудесная, что это совсем не важно. Когда подобный комплимент говорит настоящий мастер, каким был Гиннесс, от него не отмахнёшься: “Неважно, умеет ли она играть!” Мне захотелось увидеть это несравненное создание!»

Вскоре продюсерская фирма «Илинг студиос» решила пригласить её в кинодраму «Засекреченные люди» («Тайные личности») режиссёра Торольда Диккинсона. Это была первая большая роль Одри, она играла одну из сестёр, а вторую — Валентина Кортезе. Сценарий был построен на их странной судьбе: беженка из Центральной Европы, живущая в Лондоне, и её невинная младшая сестра, балетная танцовщица, после убийства их отца оказываются втянуты в страшный политический заговор. «На тот момент это была самая большая моя роль, — рассказывала Одри, — и я находилась под сильным впечатлением. Конечно, сюжет был мне более чем знаком. Я прошла через это. Поэтому я меньше нервничала. Ещё удача: Нора — балерина. В глубине души я говорила себе, что если всё пойдёт плохо и я забуду слова, то всегда смогу выкрутиться с помощью пируэта, не выходя при этом из образа!»

Репетиции перед съёмками шли тяжело, тем более что разворачивались на холоде; кроме того, множество ночных сцен предполагалось снимать вне павильона, обычно под моросящим ледяным дождём, который всё сеялся и сеялся в апреле 1952 года. Одри пришлось собрать в кулак все силы — физические и психические. «Холод стоял жуткий. Как у многих худых людей, у меня всегда были проблемы с кровообращением; очень трудно танцевать, когда пальцы рук и ног онемели от холода. Мы с девочками из кордебалета прибегали к разным ухищрениям, чтобы измерить температуру. За ночь вода в стакане замерзала. Я надевала по три пары шерстяных гетр поверх трико и каждый перерыв грелась у электрического обогревателя. Я уже начинала говорить себе, что сниматься в кино — примерно то же самое, что прятаться в погребе. Хуже всего были репетиции в костюмах, когда на нас были только трико и пачки».

К счастью, между взрывной Валентиной Кортезе и нежной Одри установились тёплые взаимоотношения, о которых актриса рассказывала в 1980 году: «По вечерам мы ездили в Лондон, разодетые, как королевы. Однажды мы ужинали в шикарнейшем ресторане и обе курили сигары. Смеялись, как дурочки. А почему бы нет? Я её обожала».

Но Одри упорно работала, чтобы показать себя достойной первой большой роли. «Это был первый фильм, в котором мне действительно захотелось сниматься; остальные были только пеной на кружке пива». В сцене, где она должна была заплакать, Одри никак не могла этого сделать, и режиссёр предложил ей применить испытанный метод. «Я села в дальнем углу и представила себе всё, что происходило в Арнеме, словно это было кино, — вспоминала потом Одри. — На самом деле действительность была гораздо ужаснее, чем фильм, снятый Ричардом Аттенборо про этот эпизод войны. И я непосредственно во всём этом участвовала. Вместо того чтобы отогнать от себя эти картины, я поддалась им, пустила их внутрь. Несмотря на тяжёлое впечатление, которое я испытала, они не раздавили меня, и я использовала для своей сцены вызванное ими волнение. Этот совет оказался для меня полезнее, чем все уроки сценического мастерства, которые я брала до или после того. Благодаря ему я узнала всё, что знаю теперь о сосредоточении, и научилась полагаться на непритворные собственные чувства». Хотя фильм не имел коммерческого успеха, Одри была на пути к тому, чтобы стать звездой.