Одри Хепбёрн

А ведь история её семьи могла сильно ей навредить. На момент выхода на экраны «Римских каникул» ни один голливудский хроникёр или интервьюер не упоминал о связях отца Одри с фашистами. Отсутствие Хепбёрна-Растона в семейной истории, говорила Одри, вызвано попросту его уходом из семьи. В одном интервью она даже заявила, что отец был «расстрелян немцами» (на самом деле, наоборот, если бы он остался в Нидерландах и сотрудничал с голландскими нацистами, он, вероятно, был бы расстрелян участниками Сопротивления). В одной статье, опубликованной в сентябре 1954 года, Анита Лус — писательница с буйной фантазией, создавшая множества мифов об Одри, — сообщает, что Хепбёрн-Растон «затерялся в далёких английских колониях»: «Никто не знает, где он сейчас и известно ли ему вообще, что сталось с его чудесной дочерью». Это было правдой, но не совсем: он тогда находился в Ирландии. Только Филлис Баттель, журналистка из «Интернэшнл ньюс сервис», всё расставила по своим местам. В серии статей, перепечатанных одновременно несколькими газетами в 1954 году, она намекнула на принадлежность Хепбёрна-Растона к чернорубашечникам. Можно себе представить, в какой ступор это открытие привело руководство киностудии «Парамаунт», намеревавшейся вложить в раскрутку Одри большие деньги. Если на Одри лежит отметина фашизма с налётом антисемитизма во времена, когда ещё не прошёл шок от ужасов концлагерей, её карьера может оборваться, хотя молодая звезда и не отвечает за поступки своего отца.

По счастью, оброненный мимоходом намёк Баттель не вызвал никакой реакции. Другие писатели, которые, возможно, поняли его, благоразумно молчали. В те времена у голливудских киностудий были способы запретить писателям, навлёкшим на себя их гнев, встречаться со звёздами. Поэтому никто из них не заинтересовался тем, что отец Одри всю войну просидел в английской тюрьме.

Эта история не омрачила премьеру «Римских каникул». 7 сентября 1953 года фото Одри появилось на обложке журнала «Тайм» — предел мечтаний. Впервые этот престижный журнал оказал такую честь кинозвезде сразу после выхода в США её первого большого фильма. Текст был даже более экспансивным, чем обычно. «Под блеском стразов — сияние бриллианта», — гласила подпись к портрету. На иллюстрации Бориса Шаляпина Одри была в королевском платье и диадеме, а её желание вращаться в мире простолюдинов символизировал огромный рожок клубничного мороженого на фоне барочной архитектуры Рима. Автор комментария пел Одри дифирамбы: «Актриса тоненькая, как спичка, с огромными ясными глазами и с личиком в форме сердечка... чудесным образом сочетает буйную шаловливость с достоинством королевы». Текст развивал мысль, выраженную в лаконичной подписи к обложке: «В блеске стразов новая звезда кинокомпании “Парамаунт” сияет огнями умело огранённого бриллианта. Дерзость, высокомерие, сожаление, бунтарство и усталость быстро сменяют друг друга на переменчивом лице девочки-подростка». (Между тем ей было уже 24 года — «не так уж молода», как скажет Одри о себе).

В анонсе её следующего фильма — «Сабрины» — приводились слова режиссёра Билли Уайлдера: «Было ли нечто подобное со времён Гарбо и Ингрид Бергман?» Кстати, ни та ни другая уже не представляли угрозы для Одри, потому что Гарбо жила отшельницей, а Бергман в глазах американцев покрыла себя позором внебрачной связью с Росселлини[27]; их преемнице расчищали дорогу. В более лёгком тоне Уайлдер расхваливал не только красоту, но и ум Одри: «Такое впечатление, что она знает, как пишется слово “трансцендентный”».

«Римские каникулы» получали лишь комплименты. Американские кинокритики хвалили Одри за её «мастерство и обаяние». Во всех газетах встречаются одни и те же эпитеты и повторяются без конца. «Колдовское очарование», «воздушная красота», «кошачья грация», «стильное лукавство», «пылкость и достоинство», «совершенная посадка головы», «шик» — это словарь пишущих об Одри Хепбёрн на протяжении всей её карьеры... Рецензии в европейской прессе соперничали в восторженности с толпами зрителей, штурмовавших кинотеатры. Ингрид Бергман, посмотрев фильм в Риме, вышла вся в слезах.

— Почему ты плачешь? — спросил её Росселлини. — Это трагедия?

— Нет, — ответила Бергман, — я плачу из-за Одри Хепбёрн, она меня потрясла!

Британские кинокритики, которых было не так легко взволновать, благосклонно отзывались об Одри, но находили фильм «несколько длинноватым». Это не мешало зрителям толпами валить на «Римские каникулы». В 1953 году Великобританию накрыло итальянской волной: мотороллеры «Веспа» и «Ламбретта», остроносые туфли и брюки без отворотов у мужчин, новые кафе быстрого обслуживания для тинейджеров. Теперь Одри диктовала моду.