Одри Хепбёрн

Когда стало известно, что главную роль будет исполнять Одри Хепбёрн, всё сразу изменилось, и она незамедлительно подписала контракт со студией братьев Уорнеров. «Дело не только в том, что я хотела сыграть монахиню, — сказала тогда Одри. — Роман мне понравился, у фильма был хороший режиссёр, и роль прекрасно мне подходила». Однако, несмотря на всё воодушевление, Одри долго колебалась, прежде чем согласиться. Первое препятствие — длительное пребывание в Бельгийском Конго, которого требовал сценарий. Мало того что ей не хотелось рисковать здоровьем во влажных тропиках, но главное, ей не улыбалась перспектива долгой разлуки с Мелом. И потом, она хотела ребёнка. Однако именно Мел с помощью своего агента убедил её согласиться. «Меня привлекала эта тема, как ни одна другая, — вспоминала Одри. — Часть меня говорила, что если перенести её на экран, есть опасность всё испортить, потому что слова в книге шли из самой глубины души. Меня в самом деле тронула эта история, я была полностью солидарна с Габриэль[39] в её трудном решении, а ещё взволнована, потому что мы родились в одной стране, а один из самых драматических эпизодов её жизни происходит в терроризированной нацистами Европе времён Второй мировой войны».

Чтобы подготовить её к роли, Фред Циннеман устроил ей встречу с бельгийской героиней, о которой написан роман. Одри повела себя очень странно. «Мисс Хепбёрн не слишком-то хотела со мной встречаться, — рассказывала позже Мари Луиза Хабе. — Она чувствовала, что сценарий очень близок к моей жизни. Она сидела и смотрела на меня, не задавая вопросов». Тем не менее бывшая монахиня объяснила ей, из каких ритуалов состояла её жизнь в монастыре, и попыталась научить её обращаться с хирургическими инструментами, ведь некоторые сцены разворачиваются в госпитале, затерянном в лесной чаще.

После павильонных съёмок в Риме (где Александр Траунер воссоздал монастырь), 23 января 1958 года, Фред Циннеман со всей съёмочной группой вылетел в Конго. Убийственный зной стал тяжёлым испытанием для актёров. По словам Одри, «в Конго в не самый жаркий день было больше 35 градусов, а часто температура поднималась ещё выше. Однако я не задыхалась в своём монашеском облачении...».

Но там, где влажность и изнуряющий труд валили с ног самых выносливых мужчин, Одри, несмотря на одуряющий зной, всегда была мила и свежа. Один журналист отмечал, что она «обладает внешностью фарфоровой статуэтки и стойкостью стали». Она ответила: «Один мужчина мне сказал, что я обладаю нерушимой хрупкостью. Это неправда». Большинство партнёров поражались её энергии. Фред Циннеман и вся киногруппа жили в «Сабена Гест Хаус» в Стэнливиле. «Роскошным это место не назовёшь, — рассказывала Пегги Эшкрофт, которая играла мать Матильду. — Скромненько. Очень-очень скромно. Но Одри была в восторге: так живописно! Так хорошо для её пёсика! Когда мы принимались себя жалеть, она нас подбадривала. Именно такой человек и нужен рядом в подобной обстановке, у неё было такое воодушевление!»

«Она прекрасно знала, чего хочет добиться в работе, — рассказывал Фред Циннеман, — но в личной жизни она была очень ранима, особенно в отношениях с матерью, братьями и Мелом. Она попадала под их влияние. Внешне она выглядела остроумной, весёлой, искрящейся, но чужая душа потёмки. Я думаю, что Одри иногда была несчастна. Мел оказывал на неё большое влияние первое время их брака. Но с годами оно ослабело, и между ними начались трения. У нас были проблемы на съёмках “Истории монахини”: пока Мел работал в США, Одри снималась в Конго, поэтому виделись они очень редко. Порой Мел приезжал к ней на несколько дней; когда он возвращался обратно, Одри всегда выглядела гораздо спокойнее».

На съёмках не обошлось без инцидентов. В отличие от большинства актёров, которые играют свою роль только перед камерой, Одри жила в образе круглые сутки. Она не смотрелась в зеркало, потому что монашеский орден сестры Люк запрещал зеркала; она питалась и жила особым образом, избегая нарочитости и лишних развлечений. Гримёру, который хотел её развлечь, поставив пластинку во время перерыва, она тотчас сказала: «Выключите, пожалуйста. Сестре Люк не позволили бы это слушать».