Одри Хепбёрн

Когда десять дней спустя Одри вернулась в своё шале, то обнаружила, что Мел велел покрасить детскую в голубой цвет — чтобы сочеталась с голубыми глазками Шона. На данный момент малыш был гражданином США, но поскольку он родился в Швейцарии, то сможет, когда ему исполнится 21 год, выбрать гражданство одной из этих стран. Два месяца спустя в маленькой протестантской часовне во Французской Швейцарии, где Одри и Мел обвенчались шесть лет назад, тот же пастор Эндигер окрестил Шона. Его крёстными стали брат Одри Ян и сестра Мела Терри. Шон немного поплакал во время церемонии, и его бабушка заметила: «Слёзы во время крещения изгоняют дьявола». Крестильную рубашку и платье Одри создал Живанши. Американский посол в Швейцарии принёс ребёнку два подарка: американский паспорт и флаг США. Одри сообщила, что хочет ещё много детей. Мел, ставший отцом в пятый раз, улыбнулся.

Осаждаемая журналистами, Одри дала пресс-конференцию, где заявила: «Я бы хотела сделать так, чтобы Шон повидал людей всех стран и понял, из чего создан мир. Если он станет хорошим человеком, он внесёт свою лепту, чтобы сделать мир чуточку лучше».

Шон сразу превратился в центр Вселенной. Одри (по совету Софи Лорен) наняла для него итальянскую няню Джину. Лето она провела в Бюргенштоке вместе с матерью и няней. Материнство — лучшее тонизирующее средство. Одри думала над некоторыми предложенными ей проектами, но решила отвергнуть все. Она была тверда в своём намерении «не набрасываться на съёмки» и насладиться первыми месяцами материнства, которое дал ей Бог. После шести лет брака она не спешила бросить ребёнка, о котором столько мечтала.

«Как любая новоиспечённая мама, я не могла поверить, что он вправду мой, что я действительно смогу оставить его себе, — призналась Одри корреспонденту журнала «Лук». — Его существование — это чудо, как и то, что я могу уйти из дома, потом вернуться — а он там». К её радости часто примешивался страх. При мысли, что сына могут похитить, её охватывала тревога, и ещё она беспокоилась о том, как рождение ребёнка будет воспринято её пёсиком: «Это может показаться глупым, но я приложила кучу усилий, чтобы оно не нанесло слишком большого удара по самолюбию Феймоса». Но малыш Шон и пёсик прекрасно уживались друг с другом.

Поглощённая своим счастьем, новоиспечённая мама стала менее внимательной к самолюбию своего супруга. Журналу «МакКолле» она призналась: «С появлением малыша у меня возникло чувство, что теперь у меня есть всё, о чём только может мечтать женщина. Но мужчине этого недостаточно. И Мелу было недостаточно. Он не мог быть счастлив, довольствуясь ролью мужа Одри Хепбёрн». Эти слова — предвестник гроз. Но Одри была слишком счастлива, чтобы думать о шаткости своего брака.

«ЗАВТРАК У ТИФФАНИ»

Во время беременности Одри и в первые полгода после рождения Шона на её стол один за другим ложились предложения ролей. Она от всего отказывалась. Только один сценарий ей приглянулся: по мотивам романа Трумена Капоте «Завтрак у Тиффани». Сам Трумен Капоте видел в главной роли Мэрилин Монро, однако Холли Голайтли была словно списана с Одри. В начале короткого романа Капоте описана практически её фигура: «При всей её модной худобе от неё веяло здоровьем, мыльной и лимонной свежестью, и на щеках темнел деревенский румянец. Рот у неё был большой, нос — вздёрнутый. Глаза прятались за тёмными очками. Это было лицо уже не ребёнка, но ещё и не женщины. Я мог ей дать и шестнадцать, и тридцать лет. Как потом оказалось, ей двух месяцев не хватало до девятнадцати».

Возможно, этот выбор был элегантным способом распрощаться с ролями лукаво-невинных молодых женщин — фирменным стилем Хепбёрн. В 31 год пора переходить на другой уровень. Одри считала, что ей следует поискать новую гамму ролей. На её взгляд — и на взгляд Мела, — ей был нужен персонаж, который станет достойным переходом к более зрелым, более сложным ролям, но при этом не отрекаться от своего харизматичного образа. Холли Голайтли подвернулась как раз кстати: она ведёт богемный образ жизни, её обаяние доставляет ей средства к существованию, и в конце она влюбляется в молодого романиста. Она kookie (чокнутая), как определила Одри. Именно эта черта характера привлекла в ней актрису, ведь ни в одной из её прежних героинь не было ни капли эксцентричности. «Я чокнутая легкомысленная девушка, которая ничего не принимает всерьёз», — объяснила Одри.

Однако она не сразу прочла сценарий Джорджа Аксельрода. Это роль экстраверта, а она скорее интроверт. Роль требует определённой изощрённости, которую ей даже трудно обозначить; ей кажется, что у неё не получится это сыграть. Но все (Мел, режиссёр Блейк Эдвардс и баронесса) уговаривали её согласиться. Её решение вновь стало результатом внутреннего конфликта. С одной стороны, ей не хотелось рисковать (как и большинству голливудских звёзд), но в то же время было заманчиво попробовать что-то новое. Так что когда Одри вместе с Мелом приехала в октябре 1960 года в Нью-Йорк, чтобы приступить к новым съёмкам, она сильно нервничала.