Одри Хепбёрн

По правде говоря, несмотря на свои уверения в том, что счастлива, Одри уже удвоила бдительность. Как и её мать, она намеренно уходила от вопросов, способных нарушить её покой. Она пыталась создать вокруг себя атмосферу оптимизма, но при этом не позволяла себя дурачить. Репутация плейбоя, которой пользовался Андреа, перекрывала образ женатого мужчины и отца семейства. Если Одри не хотела веселиться в ночном клубе до трёх-четырёх часов утра, он отправлялся туда один — но чаще в обществе хорошеньких женщин. Всё, что Одри соглашалась сказать по поводу их различий, сводилось к следующему: «Андреа экстраверт, а я в большей степени интроверт. Ему нужно быть среди людей и веселиться, а я предпочитаю оставаться одна, бывать на природе, подолгу гулять с собаками, смотреть на деревья, цветы, небо». Кстати, близкие друзья знали, что ей не слишком нравится стиль жизни супруга.

Внешне Дотти жили скромно. У них был простенький «фиат». Когда они уезжали на озеро Комо, то брали напрокат небольшую парусную лодку. Они не проводили отпуск в дорогих домах на берегу моря, во Фреджене (курорт под Римом) или Рокко ди Маре, куда зажиточные буржуа выезжали на лето, а останавливались в хорошем семейном отеле и снимали пляжную кабинку для детей. Зато у них дома признаки богатства больше бросались в глаза. Но их защищали толстые стены палаццо. В Толошна естественный защитный барьер состоял из жителей посёлка. Ни один журналист не переступил порог «Покоя». Когда Одри с семьёй уезжала, там жила баронесса.

Одри снова стала общаться с Мелом, потому что Шон подрос. Теперь это был юноша пятнадцати лет, ростом выше матери. Так что она без особых опасений отпустила его к отцу: «Пух»[52] всегда к ней вернётся. Шон присутствовал на свадьбе отца в Лондоне, в феврале 1971 года. Новая супруга Мела Феррера, Елизавета Сухотина, издавала книги для детей (Мел написал детскую книжку ещё до встречи с Одри). В семидесятые годы Мел продюсировал фильмы и снимался в Германии, Италии, Швеции и Мексике.

В 1971 году дети уговорили мать вернуться на экран. Одри присоединилась к Барбре Стрейзанд, Ричарду Бартону, Гарри Белафонте и другим звёздам в документальном телефильме «Мир любви»: все снимались безвозмездно, поскольку собранные деньги шли в фонд ЮНИСЕФ. Так Одри в первый раз приняла участие в благотворительной деятельности, которой будет заниматься до конца своих дней. По-прежнему полная решимости не возобновлять кинокарьеру, чтобы иметь возможность заниматься воспитанием детей, она отказалась сыграть роль царицы в фильме «Николай и Александра», продюсером которого был Сэм Шпигель. Тот специально приехал в Рим, чтобы она прочла сценарий, и пообещал миллион долларов. Она прочла и отказалась. Инстинкт её не подвёл — фильм вышел провальный.

Зато в начале семидесятых годов она первый и единственный раз согласилась сняться в телерекламе — париков, продаваемых в Японии. Это было очень непохоже на Одри, однако её всегда манила эта страна, эстетикой и стилем «дзен» близкая её собственному жизненному минимализму. Живанши очень почитали в Японии. Кроме того, японцы были большими поклонниками актрисы, в лице которой, с выступающими скулами и большими глазами, им виделось что-то азиатское. Помимо сентиментальной стороны, была и финансовая: 100 тысяч долларов за полтора дня работы в римской киностудии.

Итак, она несколько лет провела без работы, но при этом не соглашаясь с тем, что «вышла на пенсию». Этот период посвящён исключительно семейному счастью и воспитанию двоих детей. Но их личная безопасность оказалась под угрозой. В самом деле, Рим, как и другие большие города Западной Европы, пережил тогда вспышку насилия и терроризма. Одри получила по телефону несколько предупреждений о готовящемся похищении, сделанных явно с целью подготовить её к будущему требованию выкупа. Тогда она решила, последовав примеру Софи Лорен и Карло Понти[53], увезти детей подальше.

В конце июня 1975 года, незадолго до рассвета, перед домом остановилась машина. Одри с детьми в сопровождении вооружённого полицейского отправилась в аэропорт Леонардо да Винчи. Несколько часов спустя все они были в безопасности в Толошна. «Римские каникулы» преждевременно закончились.

Этот переезд имел существенные последствия для её брака и решения больше не сниматься. Андреа Дотти не ушёл с работы в римской клинике, а это значит, что кто-то из них должен будет мотаться между Италией и Швейцарией. Ночные вылазки Андреа без Одри подрывали их брак, но расстояние, лежавшее между ними, расшатало его ещё больше. «Это не идеальное положение, — признавала Одри. — У нас такое чувство, будто мы постоянно в аэропорту или в самолёте».

Вдали от Рима Одри смягчила свою позицию по поводу своей артистической деятельности. Надежда снова увидеть её на экране приняла реальные очертания.

Это был сценарий Джеймса Голдмана под названием «Возвращение Робина и Мэриан», который Курт Фрингс прислал Одри.