Одумайтесь!

С третьей копии снята была, видимо в трех экземплярах, четвертая копия, также на пишущей машинке. Копия эта была исправлена и дополнена Толстым, и один экземпляр ее отослан в Англию В. Г. Черткову для напечатания. Два другие экземпляра хранятся в ГТМ. На одном из них поправки и дополнения, сделанные собственноручно Толстым, на другом эти поправки перенесены в текст копии рукой Ю. И. Игумновой. В исправленной Толстым копии стоит дата, проставленная его рукой, — 28 апреля 1904 г. и собственноручная подпись, на втором экземпляре копии — собственноручная подпись Толстого и дата — 30 апреля 1904 г., проставленная рукой Игумновой. В Дневнике под 29 апреля Толстой записал: «Всё это время писал еще прибавление к статье о войне. Нынче кончил и доволен ей».

Копию, датированную 28-м апреля, Толстой исправлял дважды — во второй раз после того, как им проставлена была дата, и после того, как второй экземпляр копии был отправлен для напечатания Черткову. Это явствует прежде всего из следующего. 30 апреля Толстой писал Черткову: «Посылаю вам последнюю прибавку к статье «О войне». Мне кажется, что это заключение хорошо. Мне нужно было его написать для своей души» (AЧ). А на следующий день Ю. И. Игумнова в догонку послала Черткову еще две вставки в двенадцатую главу. На листе копировальной бумаги почерком Игумновой написано: «В прибавлении к статье «О войне», посланном вчера, сделаны две вставки», и далее указываются эти вставки: 1) «на газетном языке это самое выражается так: подъем патриотизма огромный» и 2) абзац — «Те же, которые остаются... А что народа побили и денег загубили», стр. 146, строки 19—33. Эти вставки внесены были собственноручно Толстым в копию, датированную 28-м апреля, и затем вписаны в другой экземпляр копии, датированный 30-м апреля.

В обоих экземплярах копии сделаны, кроме того, следующие существенные исправления.

Во фразе «Да идите вы, проклятые цари, микады, министры, генералы...» слово «проклятые» зачеркнуто и заменено словом: «безжалостные»,⁵ а между словами «министры» и «генералы» вставлено «митрополиты, аббаты». Во фразе: «да идите вы, тѣ, кто затѣялъ это дѣло, Николаи и Микады, и Безобразовы, и Витте, и Суворины, и разные Антоніи и Сергіи» зачеркнуты все личные имена и слово «микады».

Из второго письма крестьянина, после слов «подъем патриотизма огромный», стр. 145, строка 29, зачеркнуты следующие слова:

Какъ долженъ быть жестокъ тотъ церковный Богъ, который ради какого-нибудь добраго старичка дѣлаетъ многія и многія чудеса, а ради умиротворенія и утѣшенія безъисходнаго, безнадежнаго страданія многихъ тысячъ, многихъ милліоновъ людей не хочетъ пошевельнуть и пальцемъ, тогда какъ Богъ-сынъ при видѣ плачущихъ по одномъ только покойникѣ и то до слезъ возмущался душей. А тутъ то что?

После того как Игумновой посланы были Черткову две указанные поправки к двенадцатой главе, Толстой продолжал делать вставки к написанной части этой главы. В копии, датированной 28-м апреля, вслед за собственноручной вставкой Толстого, начинающейся словами «Тѣ же, которые остаются», поставлен знак сноски и с таким же знаком на четвертушке рукой Ю. И. Игумновой написана новая вставка: «Да, совсем иное отношение людей к войне теперь... всё больше и больше захватывает народ». Вставка эта исправлена Толстым, вновь переписана Игумновой, вновь исправлена Толстым, после чего переведена на копировальную бумагу и отослана Черткову. Одновременно на копировальной же бумаге отослана новая редакция разговора Вылежинского с Дибичем взамен прежней редакции: беседа на русском языке заменена была беседой на французском.

Одна вставка сделана была, видимо, по инициативе и по совету В. Г. Черткова. 10 мая он писал Толстому о желательности ввести в статью указание на то, что японцы повинны в грехе войны не менее, чем русские, и что автор об этом не говорит только потому, что условия японской жизни ему менее известны, чем русской. «Хорошо было бы — пишет далее Чертков — при этом указать, что напрасно японцы, гоняясь за Западом, заимствуют у него самые скверные и гнилые его стремления и идеалы» (АТБ). И Толстой делает вставку, которая говорит о Японии в духе тех мыслей, которые высказаны были Чертковым («И то же происходит в Японии», до конца абзаца, стр. 141, строка 32 — стр. 142, строка 7).