Офелия

Дождь припустил сильнее, размыл контуры мира за окном. Питер посидел, немного успокоился и пошел в гостиную, где папа и Ларри слушали трансляцию футбольного матча.

– Ливерпуль впереди, – напряженно вслушиваясь в захлебывающийся азартом голос диктора, сообщил мистер Палмер. – Пит, три – один. Садись.

– Я хотел с тобой поговорить, – начал было Питер, но тут в приемнике возопили трибуны, комментатор затараторил про опасный момент у «Ливерпуля» на левом фланге, Ларри привстал с места, дымя сигаретой, а папа коротко сказал:

– После.

Ничего не оставалось, кроме как уйти. Мужчины, следящие за футбольным матчем, не отвлекутся даже на ядерный удар «советов», сказала как-то мама, и Питер это запомнил. Похоже, мама была права.

Он утащил с кухни горсть конфет, сунул их в карман шорт. Поднялся в свою комнату, выложил конфеты на стол и плюхнулся на застеленную клетчатым пледом кровать. С шелестом сползла на пол гора комиксов и несколько библиотечных книг, и Питер с кряхтением принялся их подбирать. Книга про волшебные существа Европы открылась на картинке с келпи, до ужаса напоминающим обычную лошадь зеленого цвета. Питер поморщился, закрыл ее и положил на стол, заваленный рисунками.

Внезапно его осенило. Он схватил книгу и помчался вприпрыжку в нижнюю гостиную. Закрыл за собой дверь, включил подсветку вокруг иллюминатора, погасил основной свет и сел на пол у окна ждать Офелию.

Она появилась быстро, двух минут не прошло. Привыкла, что, если свет неяркий, позволяющий русалочке рассмотреть тех, кто находится в комнате, – это пришел Питер. С Питером интересно, с ним можно играть, он не обижает.

– Привет, Офелия, – сказал он и помахал рукой.

Девочка-цветок приблизилась к стеклу с той стороны и помахала ему. Питер обрадовался: приятно, что она его не боится, что всегда приплывает. Мальчишка улыбнулся, надул щеки. Офелия попыталась повторить, но у нее ничего не получилось, и она крутанулась на месте, распушив белые оборки и воланы.

– Я знаю, что отсюда меня не слышно, – сказал Питер. – Но ты невероятно красивая.

Он снова помахал рукой, привлекая ее внимание. Русалка заложила вираж, сделала круг и повисла перед окном вниз головой. Белоснежные волосы переплетались с длинными ленточками ее «одеяния», окутывая Офелию словно сияние. Она склонила голову вбок, как будто спрашивала: «Ты так сможешь?» Питер в ответ развел руками и покачал головой. А потом показал ей книгу. Сперва поднес ближе к стеклу обложку, потом полистал страницы. Офелия заинтересовалась, перевернулась и подплыла к стеклу почти вплотную.

– Смотри, это книга, – начал объяснять Питер. – Ее не едят.

Он сделал вид, будто грызет уголок, скривился и сплюнул. Русалка открыла рот, показав острые мелкие зубы, ухватила себя за ленточку, выплюнула ее и мотнула головой.

– Ага. Правильно. Это, – он постучал по книге кулаком, – не еда. Зато там есть картинки.

Питер нашел изображение человека, поднес раскрытую книгу к стеклу.

– Видишь? Это человек. Это я, Питер.

Он указал сперва на картинку, потом на себя. Кивнул, подтверждая: я, Питер, человек. Офелия потрогала стекло, словно пытаясь добраться до картинки. Взгляд ее сосредоточился на изображении, потом переместился на Питера.

– Это я, – повторил мальчишка и снова указал сперва на картинку, потом на себя: – Человек. Я.

Он полистал книгу, нашел картинку с русалкой. У той был хвост, но в целом дамочка чем-то отдаленно напоминала Офелию.

– Это русалка. Как ты, – прокомментировал Питер, показывая на картинку, потом на Офелию. – Это ты.

Русалка мотнула головой, клацнула зубами, отпрянула. Питер засмеялся.

– Ага, не ты, понимаю. А это?

Он перевернул страницу и показал ей нечто мохнатое с бусинами горящих глаз. Кажется, брауни. Офелия подплыла поближе, замерла, вглядываясь в картинку, и снова резко отпрянула. Питер вернулся к картинке с человеком.

– Человек. Питер. Я.

Тонкие пальчики указали на картинку, затем Офелия коснулась себя. Поглядела на Питера: правильно? Он покачал головой. Снова показал сперва на человека, потом на себя, кивнул. Русалка замерла, будто задумалась.

– Не ты, а я, – сказал Питер. – Смотри дальше.

Он показал на картинку, потом на Офелию, покачал головой и сморщился. Затем пролистал до картинки с русалкой, продемонстрировал ее в окно. Офелия опять показала, что ей это не нравится.

– Ты в тысячу тысяч раз красивее, – попытался утешить ее Питер. – И хвоста дурацкого нет. Но все-таки это почти ты. Не я, нет.

Он ткнул пальцем в изображение русалки, потом в себя и скривился. Офелия радостно открыла рот, крутанулась.

– Смешно, да? – заулыбался Питер.

Он показал ей единорога, кентавра, дурацкого зеленого келпи, дриаду, потом пикси и фею. Офелия внимательно рассматривала каждое изображение, пыталась потрогать его пальцами через стекло. Реагировала по-разному. Пикси узнала, обрадовалась, даже сделала несколько виражей вокруг иллюминатора, открыв рот. От единорога шарахнулась, на картинку с кентавром смотрела очень долго, потом отплыла с недовольным лицом. Фею проигнорировала, а вот увидев келпи, почему-то ткнула пальцем в себя.