Офелия

– Ого, – удивился Питер. – Но ты же совсем не лошадь! Посмотри еще раз. Ну это разве ты?

Офелия с упорством показывала на картинку, потом на себя. Питер на всякий случай тоже ткнул сперва в келпи, потом в себя, склонил голову набок, как бы спрашивая: ну что, это я? Офелия скривилась, качнула головой. Опять указала на себя.

– Почему ты думаешь, что это ты? – спросил мальчишка. – Ты больше на фею похожа, но совсем не на зеленую лошадь. А может, ты говоришь мне, что келпи тоже живет в воде? Они же водяные лошади! Вот что ты пытаешься сказать!

Он снова вернул картинку с человеком.

– Это кто?

Русалка радостно толкнула ладонью стекло.

– Правильно! Это я! – обрадовался Питер. – Ты все понимаешь! И мы с тобой можем общаться!

Офелия кружилась перед ним в толще воды, развевались длинные белесоватые, словно туман в низинах, ленты и пышные оборки платья. Мальчишка улыбался, показывал ей то одну картинку, то другую, наблюдая, как одних изображенных оттудышей она узнает, других пугается. А те, что не вызывали у русалочки никакой реакции, Питер решил считать или выдумкой, или плохо нарисованными, или не обитающими там, где жила раньше Офелия.

«Какая она умная! – с восторгом думал Питер. – Она многое понимает и сама пытается объяснять. Но очень сложно это делать, когда не знаешь речь и сам не можешь говорить. Как же ей помочь? Надо еще книг с картинками. Или фотографии. Или порисовать для нее».

Дверь в нижнюю гостиную приоткрылась, пропуская Ларри.

– Так и знал, что ты тут, – спускаясь по ступенькам к Питеру, произнес он. – Чем занят?

Офелия отплыла от стекла, замерла на расстоянии. Питер отложил книгу, повернулся к брату:

– Мы с Офелией общаемся. Она мне рассказывает, кого из оттудышей знает. Кто ей друг, а кого она не любит. Помаши ей, поздоровайся.

– Э-э-э… – протянул Ларри неуверенно, но рукой помахал.

Русалочка махнула ему в ответ, но ближе не подплыла. Ларри присел в кресло, взял в руки книгу, полистал.

– Ого. А хорошее издание. Картинки крупные, красочные. Ты ей показываешь?

– Да. Ей тут тоже скучно, и я стараюсь ее развлечь. Хочу научиться общаться с Офелией, – гордо произнес Питер и добавил: – Не хочу, чтобы она боялась.

Брат кивнул.

– Вы с ней почти друзья, смотрю.

– Не «почти», а друзья, – поправил Питер.

– Именно «почти». Друзья – это гарантированно хорошие отношения. Без затаенного желания навредить. Если бы я был уверен в том, что она на тебя не нападет, не употребил бы «почти». Понимаешь?

– Вы взрослые. Вы во всем ищете опасность, – вздохнул Питер, глядя на Офелию. – А мы просто дружим. Без гарантий.

Внезапно он вспомнил про Лу. «Ларри же адвокат. Ну будет им через год. Значит, он обязан знать все законы. А спрошу-ка я…»

– Ларри, а если оттудыш убежит от хозяина, а тот не станет его искать, он может жить свободно? – осторожно задал вопрос Питер.

– У нас тут или вообще?

– У нас, в Великобритании.

– Вряд ли. Дело в том, что права и свободы гарантированы только гражданам. А оттудыши – это либо враги, либо собственность. Если на улицу выставить комод, он не сможет купить себе дом или участок земли. Он вещь. Или его кто-нибудь заберет, либо отвезут на свалку.

– Оттудыши живые, – возразил Питер. – У нас же полно приблудных собак и кошек.

Ларри потер чисто выбритый подбородок.

– Слушай, Пирожок, ты вроде и верно сравниваешь, но не учитываешь одного: если бездомная и ничья собака представляет опасность для людей, ее уничтожают. Оттудыши поголовно считаются врагами, потому…

– И ты с этим согласен? – возмутился Питер. – Ты тоже считаешь, что любой оттудыш, который сбежал, потому что с ним плохо обращался хозяин, должен быть или возвращен, или убит?

– Пит, оттудыши стоят очень больших денег. Они дороже отцовской машины. Ну кроме пикси. Потому дорогостоящую собственность надо возвращать. А если собственность откусила голову хозяину и разгуливает на свободе – уничтожать.

Питер вспомнил, каким тощеньким и слабым был пикси Лу, когда Йонас впервые показал его другу, и у него защипало в носу.

– Ларри, послушай. Вот представь себе. Тебя взяли в плен оттудыши и посадили в клетку. Они знают, что тебе надо кушать и в туалет, но не дают тебе ни еды, ни… И ты, это, голодный и в мокрых штанах там сидишь. А потом тебя еще и бить начинают, потому что ты собственность и вещь. Ты бы сбежал?

Брат долго молчал, глядя то под ноги, то в сторону иллюминатора. Куда угодно, только не в глаза Питеру. А потом ответил, тщательно подбирая слова:

– Пит… Я бы сделал все, чтобы вернуться домой. Но меня бы, скорее всего, уничтожили. Просто потому, что там я никто. Я не хочу, чтобы ты думал, что я одобряю то, во что люди превращают пойманных оттудышей. Я никогда бы не стал приобретать существо, живущее на воле. Я ни за что бы не дал денег тому, кто ловит их и привозит сюда. Но это лишь мое мнение. Оно ничего не решает против законов нашей страны. Ты меня понимаешь?