Офелия

Мистер Палмер и тренерша переглянулись. Питер стоял между ними, сжав от волнения кулаки. «Если не разрешат… если отец не позволит, то я зря живу, – в отчаянии думал он. – Я должен защищать Офелию. У нее нет никого, кроме меня. Я не могу защитить Йонаса, но ей я обязан помочь. Ради него, ради моего лучшего друга». Секунды капали, как вода с волос русалочки. Офелия смотрела на Питера, покачиваясь в воде. Вечернее солнце вспыхивало на серебристой цепочке, что удерживала русалку за шею.

– Пап, я сейчас! – воскликнул мальчишка. – Я покажу!

Он умчался в дом, и через две минуты вернулся с музыкальной шкатулкой миссис Палмер в руках. Завел ее, открыл крышку и поставил на край перед Офелией.

– Смотри, – тяжело дыша, сказал Питер, показывая на игрушечную пару, кружащуюся на пружинке под незатейливый нежный мотив. – Смотри. Это Питер, это Офелия. Как будто. Как кукла и деревянная лошадка, помнишь?

Конечно, русалочка помнила. Лошадку она вернула Питеру, а пупса оставила себе и периодически плавала с ним, ловила для него стрекоз и брала с собой к цветущим кувшинкам. Офелия кивнула и открыла рот.

– Улыбается, – удивилась миссис Донован. – Она улыбается!

Питер присел на корточки, улыбнулся русалочке.

– Офелия, это танец. Так делают люди, да. Я хочу танцевать с тобой. Офелия и Питер, – повторил он еще раз, указывая на фигурки в музыкальной шкатулке, и попросил: – Покажешь мне, как ты умеешь? Пожалуйста.

Она задумалась. Указала на себя, потом на мальчишку. Медленно повернулась вокруг самой себя – и Питер повторил за ней на берегу. Взрослые молчали. Вайнона Донован поставила пластинку с вальсом с самого начала. Русалочка грустно поникла ушами, но Питер сказал:

– Я с тобой. Питер и Офелия. Друзья. И мы танцуем. Научи меня.

Он склонился над водой, невзирая на грозный окрик отца, потянулся к Офелии. Она подплыла к самому бортику, и Питер снял с нее цепочку.

– Танцуем?

Офелия отдалилась на пару метров, приподнялась над водой, вскинула тоненькие руки и, медленно кружась, ушла в глубину. Питер встал на цыпочки, повторил за ней, повернувшись и присев. Русалочка вынырнула, внимательно наблюдая за Питером.

– Офелия, поклон, – напомнила миссис Донован, и русалка изящно поклонилась, сложив руки перед грудью.

Питер старательно повторял то, что делала девочка, похожая на пушистый белый цветок. С непривычки он сопел, пыхтел и потел, спотыкался на ровном месте, но повторял и повторял. Миссис Донован периодически поправляла его, показывала, как надо поставить ноги, как сложить руки. Питер очень старался. Он видел, что на него смотрит Офелия. Ушки-плавники вверх, рот приоткрыт. Русалочке не было больше плохо. Никто не дергал ее за цепь, не бил током, не мучил ультразвуком. Она просто играла со своим странным другом, который почему-то не мог жить в воде.

– Раз-два-три, раз-два-три, раз-два-три, раз… – отсчитывала под «Голубой Дунай» Вайнона Донован, и мистер Палмер молча смотрел, как кружатся, повторяя движения друг друга, молодая русалка и его сын.

Никогда еще Питер так не уставал и не чувствовал себя таким неуклюжим. Тренировка закончилась, когда стемнело настолько, что пришлось включить фонари в саду. Питер ненавидел Штрауса с его «Голубым Дунаем», все вальсы в мире, свой лишний вес и рубашку, воняющую потом и прилипающую к мокрой спине. Но он смотрел на Офелию – и мужественно улыбался, и позволял миссис Донован поправлять свои руки и в тысячный раз поворачивался, приседал, переступал ногами в такт. В подсвеченной фонарями с берега воде кружилась довольная Офелия – такая легкая, такая изящная и счастливая, что ради того, чтобы смотреть на нее, Питер готов был повторять осточертевшие движения до самого утра. К счастью, таких жертв не понадобилось. Когда в очередной раз отзвучал вальс, Вайнона Донован с торжеством объявила мистеру Палмеру:

– Или это будет потрясающий номер, или я ничего не стою, как лучший тренер Британии! Наша пара восхитительна, мистер Палмер. Питер, я очарована. Никогда не видела таких смелых и находчивых мальчишек. Итак, до выставки четыре дня. Если мы будем тренироваться каждый день, я гарантирую отличный результат!

Когда отец согласился, Питер сел на камни дорожки у пруда и ощутил себя одновременно счастливым и опустошенным.

Ночью из Дувра приехал Йонас. Усталый Питер с трудом дождался его, борясь со сном. Услышав за оградой знакомый мелодичный свист, мальчишка быстро спустился на первый этаж и вылез через окно ванной комнаты. Окна спален Агаты, Ларри и родителей выходили на другую сторону дома, потому Питер, не таясь, промчался к маленькой, заросшей диким виноградом калитке в дальнем углу усадьбы, где его ждал Йонас. Йон спрятал велосипед в зарослях, и они с Питером не спеша пошли по безлюдной дороге, болтая вполголоса. На плече Йонаса гордо восседал Лу и с треском точил леденец, который принес ему Питер. Йонас слушал, как друг рассказывает о том, что они с Офелией будут вместе выступать на выставке, и улыбался, кивая.