Офелия (СИ)

- Я один столько раз ездил в Дувр. На автобусе, на велике. В автобусе толпа людей, там со мной ничего не случится. Почему я не могу съездить к Кевину? – спросил он с напором, видя мамину растерянность.

- Лучше пусть он приедет к нам.

Питер всплеснул руками, нервно хохотнул.

- Отлично! Его мама тоже не отпускает сюда. Думает, у нас в деревне завёлся маньяк. Но она разрешает ему гулять в городе. Хотя у Кева тоже почти нет друзей, потому что он заучка и еврей!

- Питер, так нельзя…

- Мама! – перебил он. – Он ходит в магазин, библиотеку, бегает по утрам вокруг квартала. Он единственный сын, ему тоже двенадцать лет, но никто так за него не боится!

Миссис Палмер поджала тонкие губы, кивнула. Сцепила на коленях пальцы. Питер знал, что когда мама нервничает, она начинает что-нибудь комкать в руках. Сейчас комкать было нечего, но жест был говорящим. Разговор хотелось скорее закончить. Мальчишка прислушался: из сада доносились звуки ненавистного вальса Штрауса.

- Миссис Донован ещё занимается с Офелией? – спросил он.

- Да, она ещё тут, - безжизненным голосом ответила мама.

- Я пойду к ним. Извини, мам.

Он заправил футболку в шорты и выбежал за дверь. На днях у Питера возникла идея, и сейчас он решился попробовать воплотить её в жизнь. «Если получится, Офелии будет не так одиноко на выставке», - думал он, сбегая по ступенькам в сад.

После первой же тренировки он старательно избегал присутствовать при них. Мальчишка был сыт по горло тем, какой после была Офелия в течение нескольких часов. Равнодушная, измотанная, двигающаяся медленно, как будто её носило течение. А уж после рассказа Йонаса о том, что вытворяли с русалкой в некоем кошмарном институте, внутри Питера словно натянулась до предела больная, звенящая струна. И сегодня она готова была лопнуть.

Пока Питер добежал до пруда, вальс доиграл. Отец читал газету, сидя на скамейке у воды. Миссис Донован стояла у края дорожки, склонившись над водой, и ворковала с Офелией. «Так общаются с животными и грудными детьми», - с отвращением подумал Питер.

- Ты моя хорошая девочка, сегодня ты просто молодчина! А кому рыбку? Кушай, малютка, кушай, не надо отворачиваться. Отдохни немного, и повторим заново то, что выучили сегодня. – Услышав шаги, женщина обернулась, улыбнулась, растянув накрашенные ярко-алой помадой губы: - Доброго вечера, Питер! Что-то тебя совсем не видно. Гуляешь?

- Здравствуйте, миссис Донован. Я к вам по делу.

Звякнула о каменный край ограждения металлическая цепочка. Офелия услышала, что пришёл Питер, встрепенулась, вытянула шею в широком толстом ошейнике. Мальчишка помахал ей рукой. Русалочка подвигала ушами и прикрыла глаза. «Устала, - понял Питер и обратился к ней мысленно: - Я пришёл, чтобы ты не была одна. Я буду делать то же, что и ты. Мы будем вместе».

Тренерша прошлась взад-вперёд по окаймляющей пруд дорожке, потирая поясницу. Сделала несколько наклонов и приседаний, разминаясь. И лишь потом ответила Питеру:

- Я вас внимательно слушаю, юноша. Что у тебя за дело?

Питер помялся, подыскивая нужные слова, и выпалил:

- Я хочу разучить тот же танец, что вы тренируете с Офелией. И мы вместе выступим на выставке.

- Что ещё за глупая выдумка? – нахмурился мистер Палмер, с хрустом складывая газету. – Питер, я запрещал тебе подходить к ней?

В другой раз Питер бы струсил. Но в другой раз. Он вытянулся перед отцом в струнку и ответил:

- Я не послушался. И как ты видишь, папа, хуже от этого никому не стало. Здесь Офелия – мой единственный друг. И я могу помочь ей в тренировках, объяснить то, чего от неё требуют. Не нужен будет этот свисток, цепочка, шокер. Пап, послушай меня, пожалуйста. Я знаю, как с ней общаться без… - он запнулся, но всё же продолжил: - Без причинения боли. Позволь попробовать, пап. Здесь, при тебе и миссис Донован.

Леонарду Палмеру эта идея не нравилась. Он открыл рот, собираясь строго отчитать сына и отправить его в свою комнату, но тут Вайнона Донован задумчиво произнесла:

- Мистер Палмер, а ведь это может быть действительно интересным. Правила выставки не запрещают совместных выступлений. И если получится сделать парный танец, мы будем оригинальны – а это очень весомый аргумент для победы!

Отец отшвырнул газету, резко поднялся со скамьи:

- Вы понимаете, о чём просите? Чтобы я позволил собственному сыну лезть в воду к оттудышу…

- Нет! – замахал руками Питер. – Ты всё не так понял! Я буду танцевать перед Офелией. Там, где обычно стоит миссис Донован. Я буду на суше, а она – в воде. Офелия будет повторять за мной. Мы уже так играли много раз.

Мистер Палмер и тренерша переглянулись. Питер стоял между ними, сжав от волнения кулаки. «Если не разрешат… если отец не позволит, я зря живу, - в отчаянии думал он. – Я должен защищать Офелию. У неё нет никого, кроме меня. Я не могу защитить Йонаса, но ей я обязан помочь. Ради него, ради моего лучшего друга». Секунды капали, как вода с волос русалочки. Офелия смотрела на Питера, покачиваясь в воде. Вечернее солнце вспыхивало на серебристой цепочке, что удерживала русалку за шею.

- Пап, я сейчас! – воскликнул мальчишка. – Я покажу!