– Однажды Грег и Сюзанна[58]
пригласили нас с мужем и Стива и Нэнси Кареллов вместе с их двумя детьми на бранч. На тот момент моей дочери Пайпер было всего несколько месяцев. Мы сидели за столом, и она проголодалась, так что я расстегнула кофту и начала кормить ее грудью, потому что была чрезвычайно предана идее, что нет ничего важнее ребенка, когда он на грудном вскармливании. Но, судя по всему, мы живем в стране, где человек может возить в машине шкаф с оружием, но женщина не может спокойно покормить ребенка на людях, хотя грудь предназначена именно для этого. Грег и Стив стали очень глупо себя вести в духе: «О, о, окей… то есть это происходит прямо сейчас». Я сказала им: «Я считаю, что я имею право кормить свою малышку тогда, когда она голодна, и я буду это делать. Если вам некомфортно, вы можете выйти». Мне кажется, неловкость, которую они тогда испытали, и вид скорчившегося Стива легли в основу сцены, где Джен приходит в офис и кормит там своего ребенка, а остальные не могут оторвать взгляда от зрелища ее груди и соска.Халстед Салливан:
– Когда Джим и Пэм пришли на собеседование в детский сад и нечаянно вошли к парню, который сидел в туалете, это фактически было мое собеседование, когда я поступал в Уильямс-колледж. Я ждал интервью и подумал, что перед этим надо бы заскочить в туалет. Я открыл дверь кабинки, а там мужчина сидел на унитазе, и я сказал: «Господи! Простите», и закрыл дверь. И потом, вот это сюрприз, именно этот парень и оказался моим интервьюером. Это была самая унизительная ситуация в моей студенческой жизни. И я даже не заполнил заявление на поступление в колледж, потому что решил для себя: «С Уильямсом покончено».
Ларри Уилмор:
– «Сказала она!» – шутка, которая появилась в комнате сценаристов. Мы без остановки ее повторяли. Мне кажется, мы шутили ее не переставая на протяжении года. И это было так смешно, что мы смеялись до слез. Как школьники. Даже потом, когда она нам надоела, мы не перестали ее использовать. Мы все еще не можем перестать. Это так глупо. Меня всегда восхищало, как быстро Дженнифер (Челотта) реагировала на все «Словами моей подружки». Мне кажется, это из-за того, что ее отец – кто-то вроде физика и она из гениальной семьи. Она невероятно быстро соображала. Это всегда было: «Черт! Опять Дженифер пошутила первая!» Коллеги могли внезапно заставить тебя смеяться посреди презентации идей с криками: «Сказала она! Сказала она!» У всех было такое чувство языка, что было невозможно закончить ни одно предложение без, по меньше мере, трех «Сказала она!», и всегда это было уместно и очень смешно. И логично.
Кэролайн Уильямс:
– У нас была типичная комната сценаристов, где люди ловко владели матом, жестким юмором и пошлостями. Дженнифер Челотта с виду была сущим ангелом, всегда с улыбкой и на позитиве, и когда она пошлила, это казалось невероятным диссонансом, но тем не менее было очень смешно. Даже наоборот, то, что именно она шутила про пенисы, делало все еще смешнее. И потом «Сказала она!» стали жить на шоу своей жизнью. Я даже не помню, как это произошло.
Дженнифер Челотта:
– Я много раз использовала мем «Сказала она!», и что-то из этого попадало в сценарии. Но в какой-то момент Грег сказал мне: «Слушай, ты не могла бы быть более разборчивой в своих “Словах моей подружки”?» – и намекнул, что у меня, вероятно, был специальный отдел мозга, который перманентно находился в поиске «Сказала она!». Я бы хотела использовать этот отдел, чтобы лечить рак или что-то вроде того, насколько активно он функционировал. Однако не я была тем человеком, который принес в нашу жизнь этот мем. Мне кажется, это был Би Джей.
Аарон Шуар:
– Мы снимали там же, где писали, поэтому многое из того, что происходило с нами, попадало в сценарий. Динамика, которая есть в сериале, черпалась во многом из комнаты сценаристов. Там были и эйдждизм, и романы… У нас тоже возникал вопрос: «Что важнее: компетенции или умение продать себя?» Все те вещи, которые мы проживали как мини-коллектив, так или иначе отражались на экране. Вопрос «Кто руководит?» у нас тоже возникал. Сначала это был Грег, а потом – Пол и Дженнифер. Так что все эти вещи мы пропускали через себя и поэтому писали о них.
Халстед Салливан: