Офис «ПиЗа»

– Вы что, у нас слишком богатенький? По магазинам расхаживать, – взъелась Пипец в цветочек.

– А что здесь такого. Это нормально. Мне не нравится рыночная публика.

– Какой же вы чувствительный у нас! А мы, знаете, не князья, и на рынок сходить можем, – злобно сказала Валя. Теперь она была не рыжеволоской для меня, а рыжеп**доской. Коза!

– Сходить, как на песочек или тротуар? – врезал ей словесно я.

– Хорошо живете! Не экономите! Бешеные деньги тратите. А задницу свою поднять и дальше центра пройтись не пробовали? Может, в девяностые ваши родители воровали? Ведь вы у нас к магазинам привыкшие. А не все могут себе такое позволить. Мы вещи только на рынке раньше покупали, и то раз в три года. Бывало такое. А вы ножки марать не хотите о рыночный асфальт, – продолжила Пипец в цветочек. А вот Суслик по-прежнему молчал.

– Стоп, вы, конечно, извините, но я не понимаю, чего вы возмущаетесь. Вот вы (обратился я к Пипцу)… у вас очень дорогая сумка. Да, она базарная. Но стоит около полторы тысячи. Где же логика? Денежку немалую потратить на сумку можете, в кофеечке себе не отказываете, но жалуетесь на бешеные цены на тот же кофе. А на рынках иногда цены-то повыше, а товар говно-говнище. Где же ваш рационализм?

– А ты, солнышко, денег моих не считай! Просто выставил себя богом, по рынкам не ходящим. Нас унизил! Может, у тебя фобия? Боязнь рынка? Так надо лечиться! Иди лечись!

– А я пойду. Вот только не лечиться. А от вас подальше! А вы идите на… на рынок.

На этих моих словах в кабинет зашли два мента и два врача. Я подумал, что у меня глюк.

– Евгений Борисович Власов здесь работает?

Все кивнули на Суслика. Суслик в это время стал нервно суетиться, схватил стул и начал запихивать его в свою коморку. В эту секунду подбежали врачи или санитары, ХЗ кем они там были… Взяли Сусляху под белы руки, как говорится. Один из ментов сказал:

– Евгений Борисович, вы обвиняетесь в преступлении против свободы личности.

Суслика-долгожителя вывели.

Наши бабцы кинулись на второго мента и стали донимать его, в чем дело. Тому под натиском «общественности», в частности под натиском уродства и неприятного запаха изо рта Пипца в цветочек, пришлось ответить. Оказалось, что Суслик две недели держал в комнате свою мать привязанной к стулу. Все это время он ее никуда не выпускал, особо не кормил, зато рассказывал ей различные истории из жизни и энциклопедические факты. Ему нужен слушатель. Один покорный слушатель.

Хм… Теперь понятно, почему, когда пришли бабцы, он замолк. Интересная разновидность шизы (или чего там) у Суслика-долгожителя. Между прочим, одержимые люди, психи, как правило, живут очень долго. Им есть ради чего жить. И это «чего» они выдумывают себе сами. Так что и вы сами себя стимулируйте к жизни. Не кисните. Нужно у всех и у всего всему учиться. Пригодится.

– Эти две недели Евгений был в отпуске. Наверное, ему не с кем было поговорить. К тому же он всегда ведет беседу только с одним человеком. В компании он замыкается, – печально сказала Алина.

Ну и существа… А я еще был рад, что меня на работу приняли сразу, без лишних допросов-расспросов. Сейчас я расстроен… Возможно, меня взяли на работу по причине того, что у меня есть некие дефективные признаки? У них же все в соцслужбе такие, кроме Алины, конечно. Наверное, я такой же, как Суслик… Не хочу себя сравнивать с Валей или с Пипцом в цветочек. Я такой же. Иначе как объяснить то, что меня приняли на работу. Вы можете себе представить Сергея Соседова в группе «Казаки»? По характеристикам тела, не взглядам на жизнь. Я – нет. А вот мой директор смог меня представить в этом коллективе. Нужно задуматься мне. Дождался директора, забрал документы и ушел оттуда навсегда.

Вышел на улицу, прошелся несколько кварталов. Не мог успокоиться от полученных впечатлений. Я понял, что в этой организации все привыкли преуменьшать. Не только имена. Жизнь свою преуменьшают. Жуткие люди, которым нравится одновременно чувствовать себя и нищими и богатыми, и щедрыми и экономными. А может, у них нет никаких чувств вообще? Вот они во все сразу и играют. Но одно я усек: в этом обществе сказать, что ты был на море, а не на базаре, ходил в парк или в кафе, а не в аптеку, искал новые впечатления, новые вещи в дом, а не искал подработку, радовался, а не плакал весь день и резал вены – постыдно, будто ты убил кого-то. Впрочем, да. Убил. Убил завистью, вызванной твоим мелким бытовым счастьем. В таком обществе вместо слов «я ходил в супермаркет» нужно говорить «был на могилке или в больнице, вещи в комиссионку сдавал, так как на мели». Права была Алина. Скажешь честно, что у тебя все хорошо и ты ел пирожные – сглазят и проклянут. Хотел бы я сказать этим женщинам «FREEгідність» свою распустите наконец-то. Я всего-навсего честно ответил на вопрос, где я покупаю брюки. И такое началось…