Офисные крысы

Лесли Ашер-Соумс, Захарий Пост

Лесли Форсиция Ашер-Соумс, дочь Тревора Ашер-Соумса и ныне покойной Лилии Ашер-Соумс, Лондон, Англия, выходит сегодня замуж за Захария Арлена Поста, сына Салли Хаггинс Пост, Саннисайд, Куинс, и Роберта Поста, Массапикуа, Лонг-Айленд. Судья суда первой инстанции штата Нью-Йорк Гектор Ориц объявит их официально мужем и женой в Пак-билдинг, в Нью-Йорке.

Невеста, двадцати восьми лет, выпускница колледжа искусств и дизайна Сент-Мартина в Лондоне, недавно была назначена помощником дизайнера журнала «Ит», выпускаемого в Нью-Йорке. Ее отец занимает должность «директор коммерческий: европейский филиал корпорации „Версаль паблишинг инкорпорейтид“». Миссис Ашер-Соумс скончалась в начале года, занимаясь садоводческими работами у себя дома.

Жених, тридцати двух лет, старший редактор журнала «Ит». Он посещал университет в Хофстре. Его мать — бухгалтер «Тип-Топ Тогз», производителя одежды в Манхэттене. Его отец является совладельцем «Мокрых парней», сети дилерских магазинов, торгующих инвентарем для активного отдыха.

Мисс Ашер-Соумс, согласно политике компании, запрещающей семейным парам работать в одном журнале, переходит на должность помощника дизайнера в журнал «Ши». Она предпочла оставить себе девичью фамилию.

Она не могла потерять свою девичью фамилию, да и я ни за что не согласился бы потерять этот дефис.

* * *

После того как полицейские позвонили мне домой, чтобы сообщить, что Вилли мертв, первым делом я набираю номер Лиз.

— Должен сообщить тебе что-то ужасное.

— Да?

— Вилли мертв. Он застрелился.

Могу поспорить, что она закрывает рот рукой.

— Можешь сейчас приехать ко мне? — прошу я. — Пожалуйста.

— Я не знаю.

— Он убил Марка Ларкина. Он заставил его проглотить капсулы, и полиция узнала об этом.

— Как они догадались?

Лиз даже не взволновало то, что Вилли убил Марка Ларкина. Она сразу перешла к главному: «Как полиция узнала об этом?»

— Это я рассказал им. Они все равно это выяснили бы.

Я представляю ее в спальне их квартиры на Ист-Сайд: ее астронавт-муженек лежит в нелепой пижаме (маленькие атташе-кейсы и долларовые купюры на красном шелке?), а Лиз сидит на кровати с книгой на коленях, напряженная и дрожащая.

— Приезжай, пожалуйста, сейчас ко мне. Мне нужна твоя помощь.

_____

Имел ли я право причинять ей такие страдания?

Мы с Лиз участвуем в опознании тела. Это ужасное зрелище… Мы вместе входим в помещение морга, в точности такое, как показывают по телевизору: мрачная серая комната, длинные тени, резкие звуки. Запах как в кабинете зубного врача. Санитар-индус в заляпанном пятнами белом халате — хочется думать, что это брызги от подливки карри — рывком снимает простыню со стола, на котором лежит наш друг.

Я не поднимаю взгляд дальше больших ступней Вилли.

— Да, это он, — говорю я.

— Это он, — повторяет за мной Лиз.

Когда мы выходим на улицу, дождь уже перестал. Я замечаю, что лицо Лиз сильно осунулось.

— Ты посмотрела? — спрашиваю я.

— Да. Смотреть, правда, было почти не на что.

Я говорю ей, чтобы она отправлялась домой и что я сам позвоню его семье.

Не знаю, подозревает ли она, что я имею к этому отношение.

Осталось сделать несколько телефонных звонков.

Я принимаю валиум и, когда немного успокаиваюсь, берусь за дело.

— У меня для вас ужасное известие, мистер Листер, — начинаю я, запинаясь, после того как представляюсь.

Когда я сообщаю ему новость, на том конце линии наступает тишина, которая обрывается сдавленным стоном.

— Мне очень жаль, — говорю я.

— Он не был счастливым человеком, я знаю, — его отец наконец находит в себе силы говорить. — Я пытался убедить его обратиться за помощью, но…

— Да, я тоже. (Но правду ли я говорю?)

И тогда я сообщаю вторую новость: