Офицер черноморского подплава

Офицеры и команда корабля работали с полным самоотвержением, стараясь локализовать пожар и взрывы затоплением соответствующих погребов. Работами руководил лично прибывший на корабль командующий флотом вице-адмирал Колчак. В начале восьмого час утра корабль затонул. Наибольшей части команды удалось благополучно съехать на берег, и в числе погибших значатся только 1 офицер, 2 кондуктора и 149 человек нижних чинов. Из числа нижних чинов, спасенных позже, умерло от ран и ожогов 64 человека.

Исследование положения корабля, лежащего на неглубоком месте Севастопольского рейда, дает полную надежду на то, что корабль удастся через несколько месяцев поднять и приступить к починке полученных им повреждений».

Журнал «Летопись войны» № 116 от 5 ноября 1916 года писал по поводу случившейся на Черноморском флоте трагедии: «…Из числа подвигов, совершенных самоотверженно работавшими на корабле офицерами и командою, заслуживает особого внимания подвиг молодого офицера-мичмана, инженер-механика Игнатьева, который, получив приказание развести пары в кормовой кочегарке, бросился туда и погиб там, запечатлев геройскою смертью свою преданность долгу. Кроме того, нельзя не отметить подвига, совершенного старшим лейтенантом, инженер-механиком Пафомовым, который, несмотря на страшный жар от огня, лично спустился вниз и удачно выполнил данное ему поручение, затопив погреб № 2».

Прошли десятки лет, но точного ответа о причинах таинственной гибели линкора до сих пор нет. Историки разных стран пытаются найти ответ. Как пишется в статье «Российский Черноморский флот в годы Первой мировой воны» от

19 февраля 2022 года: «В ночь перед гибелью исполина комендор Воронов был дежурным по главной башне. Его обязанностями были: осмотр и замер температуры артиллерийского погреба. Этим утром капитан 2-го ранга Городысский также нес дежурство по кораблю. На рассвете Городысский отдал приказ своему Воронову измерить температуру в погребе главной башни. Воронов спустился в погреб, и больше его никто не видел. А через некоторое время прогремел первый взрыв. Тело Воронова не было найдено среди тел погибших. В комиссии были подозрения на его счет, но доказательств не было и его записали в без вести пропавшие.

Но недавно появились новые сведения: английский писатель Р. Мерид предпринял собственное расследование. «Лейтенант морской британской разведки нес службу в России с 1914 по 1916 годы. Через неделю после взрыва он покинул Россию и прибыл в Англию уже подполковником. После окончания войны вышел в отставку и уехал из страны. Через некоторое время появился в Канаде, купил поместье… жил обычной жизнью богатого джентльмена. Но в 1929 году погиб при странных обстоятельствах… Исследования фотоархивов привели к неожиданным итогам – подполковник английской разведки Джон Хевиленд и комендор линкора «Императрица Мария» Воронов – это один и тот же человек, тот самый Воронов, исчезнувший 7 октября 1916 года в момент взрыва линкора. Интересно также и то, что на него покушались незадолго до смерти некие русские эмигранты, и среди них бывший электрик линкора «Императрица Мария» Иван Назарин. …Британия была старым врагом Русской империи. Английская элита с ужасом думала о том дне, когда «щит Олега» опять будет прибит к воротам Царьграда. …Проливы не должны были достаться русским».

Английский след прослеживается не только в гибели линкора «Императрица Мария», но и в гибели самой Российской империи – в финансировании и организации так называемой Февральской буржуазной революции 1917 года.

Взрыв и гибель с таким трудом построенного и только что вступившего в строй линейного корабля «Императрица Мария» хотя и не отразился на карьере вице-адмирала Колчака, – император Николай II не посчитал Колчака виновным в трагедии, – тем не менее сильно подорвал авторитет командующего в глазах личного состава Черноморского флота.

Очевидец событий, капитан 2-го ранга А.П. Лукин с глубокой скорбью описывал прощание с погибшими моряками: «Похороны были потрясающими. Провожал весь город. Гудели колокола всех церквей. Гробы утопали в цветах. 216 моряков из погибших на линкоре «Императрица Мария» с воинскими почестями похоронили на Михайловском кладбище Севастополя». Описал Лукин и памятник, установленный на Михайловском кладбище: «На северном берегу Большого рейда высится одинокий курган. На нем обращенный к морю – огромный, видимый издалека, деревянный крест «Братская могила «Императрицы Марии».

Увы, сегодня ничего не напоминает о героических моряках, боровшихся за жизнь своего корабля и своих товарищей. Воинское Михайловское кладбище сровняли с землей в советское время, в середине 80-х годов и застроили многоэтажными жилыми домами, построив на месте кладбища, на костях героев, детский сад и школу… Вот и вся память «благодарных» потомков.