Офицер разведки

Перед тем как покинуть процедурную, я тут всем этим занимался, а оно одно на ночь пустое, сплел плетение сканера, одноразового действия и то волной разошлось вокруг. Причем плел час, сначала тренировался, чтобы руку набить, не простое оно, и узелки распадались, опыта-то нет. Однако взял волю в руки и, делая руками мелкие движения, все же сплел и активировал. На остатках маны в источнике. А все, своими действиями за ночь опустошил его. На две сотни метров ушла волна, картинка появилась на сетчатке глаз, сложно информацию обработать было, но я смог. Ничего магического я не увидел, зато немало золота подсветил сканер. Причем часть не на людях или в их вещах, а в стенах или в подвале. Три места засек, запомнив. Следующей ночью гляну, если ничейные, приберу, а сейчас спать. Я устал. Не так сильно, как в ночь инициации, но тоже серьезно. Вот так тихо покинул процедурную, заперев ее, научиться вскрывать замки было не трудно, я умел это, тут и замок простенький, обычным гвоздем вскрывался. Так что убедился, что в коридоре свидетелей нет, вернулся в палату и вскоре уже спал. Завтра, к слову, помывка, кого в баню повезут, кого так протирают. Меня в баню не пустят, ранение мое признано тяжелым, ладно, так протрусь. Да и пора уже. Это будет вторая моя помывка в госпитале.

Так и потянулись будни в госпитале. Отправлять дальше в глубокий тыл меня все же не стали, решили тут лечить. Ну как лечили, покой, да повязки меняли. Снаружи рану на виске я не трогал, не хотел привлекать быстрым заживанием и тем, что шрамы исчезли. Мне там рану все же зашили, два шва было. Недавно их сняли. Информация от контрразведчика пришла. Тот вызвал к себе в кабинет и после опроса дал почитать папку по тому, что смог собрать по мне. Много интересного узнал. Да и письма от родных Валерия пришли. Те сильно встревожены были ранением, потерей памяти, но радовались, что жив. Хоть что-то в этой ситуации хорошее. Тут даже не письмо общее пришло, а бандероль. Много листов исписали, даже несколько фотографий прислали. Особенно сестрички старались дать все, что знали про брата. Видимо с фотокарточками бедно было, что смогли. Узнал, что и отец у Валерия есть, воюет, сержант, шофер автобата на Втором Украинском. Я изучил все и отправил обратно, поблагодарив за информацию. Буду писать. Так и делал, писал письма, их почтой отправляли. Три ушло, пока в госпитале лежал. Той девушке из Барнаула написал, извинившись, что писать не могу, был ранен и потерял память, нашел ее письмо в своих вещах. Ответа так и не было.

Между прочим, два месяца продержали, пока я медицинскую комиссию не прошел. Дальше форму в зубы и направление. К счастью, в свою же дивизию. Вообще гвардейцев старались в обычные части не направлять. Если другая, то тоже гвардейская. Я же возвращался туда, с чего начал. Кстати, нашивку тяжелого ранения на гимнастерку нашил. Форма в порядке, шинель от грязи давно постирана. Выдали пилотку по замене. Моя где-то затерялась в окопах. Вещи, вещмешок полный, и все. Вот так дальше в комендатуру, получил направление, дорожные, сухпай на сутки, уже начались бои за Бобруйск, и моя дивизия там участвовала. Свежих раненых привезли, от них узнал. Потом на склады, нашел попутную колонну, не моей дивизии, и дальше поехал с ними.