Офицер. Сильные впечатления

— Да, именно такой, — кивнула она. — Но я бы никогда не пыталась покончить с собой, если бы он меня бросил.

— Кажется, ты сама пыталась бросить его, сбежать?

— Так оно и есть. Я уезжала с такими мыслями, потому что боялась, что если полюблю, то придется делать выбор между любовью и работой.

— А теперь?

— Это очень странно, но теперь вообще об этом не думаю. Просто чувствую, что он мне нужен, а все остальное не так уж важно.

— Значит, ты его и правда любишь.

— Почему же тогда я здесь, а он там? — вырвалось у Маши.

Мать взяла расческу и, подойдя к дочери, стала ее причесывать.

— Когда я впервые увидела твоего отца, он уже был способным молодым юристом, которого осаждали клиенты. Он всегда умел обходиться с людьми. Женщины были просто без ума от него. Он был из молодых да ранних. Их у него было пруд пруди. Думаю, он вообще никогда не знал в этом отношении отказа. Он только что окончил юрфак МГУ, мгновенно защитил кандидатскую и стал работать в центральной нотариальной конторе, где консультировал и вел ответственные дела, связанные с квартирами, имущественными разделами, наследством. Кроме того, он подрабатывал как преподаватель в разных институтах. В том числе и в том, где училась я…

— Ты мне никогда не рассказывала, как вы познакомились, — проговорила Маша с улыбкой.

— Вот и послушай, — сказала мать, наклоняя голову дочери то в одну, то в другую сторону, чтобы было удобней заниматься волосами. — Можешь себе представить, каким успехом пользовался этот молодой преподаватель у студенток. А он, кстати сказать, застенчивостью никогда не отличался и вовсю этим пользовался…

— Ты, конечно, тоже сразу в него влюбилась?

— Еще чего! — фыркнула мать. — Я думала только об учебе. Замужество, а тем более всякое баловство, меня нисколько не интересовали. Наверное, я была первой девушкой, которая ему отказала. Поэтому-то он и стал бегать за мной… — Она грустно улыбнулась. — А побегать за мной ему пришлось почти год. Когда я наконец согласилась с ним увидеться и вместе сходить в кино, как он был не похож на прежнего даровитого хлыща-юриста с обширными связями и богатыми клиентами. Он был кротким, как овечка. Дрожа от страха, он предложил встретиться еще раз, но на этот раз в загсе, и я снова согласилась….

— Наверное, ты его и правда любила, — сказала Маша, почти точь-в-точь повторяя слова матери.

— Может, тебе не стоит так уж доверяться своему чувству к этому полковнику? — с неожиданной робостью проговорила та, заглядывая в глаза дочери.

XXX

В окошке маленького гостиничного номера, где Маша квартировала во время своих частых командировок, синело тесноватое кавказское небо.

Щеки и подбородок полковника Волка покрывала пена для бритья, а через жилистую руку было перекинуто желтоватое вафельное полотенце с жирным казенным штампом. Сам полковник нагишом стоял у раковины с опасной бритвой и быстро снимал ею пышные белые хлопья, которые тут же смывал под тоненькой струйкой воды из-под крана. Маша, в джинсах и тонкой блузке, стояла у него за спиной и осторожно обнимала его за грудь. Он рассказывал ей о том, что между федеральными властями и полевыми командирами вот-вот начнутся переговоры, будет объявлено перемирие и войне, возможно, придет конец. Правда, провокации еще продолжались. Вчера утром был обстрелян из мобильной ракетной установки удаленный блокпост, а в ответ по предгорью авиация нанесла бомбовые удары. Кое-где происходили подозрительные передвижения, напоминающие передислокацию банд-формирований… По последней фразе Маша заключила, что ему, вероятно, снова предстоит объезжать дальние села.

— Какой мужчина не мечтает о том, чтобы во время утреннего бритья у него за спиной стояла любимая женщина и так ласково гладила его волосатую грудь! — улыбнулся Волк.

— Если только этой женщине не приходится провожать мужчину на войну! — воскликнула Маша.

— Но ведь ты, любимая, тоже приехала сюда совсем не потому, что тут разводят исключительно розы и мандарины выращивают, — заметил он.

— Это уж точно, — согласилась она.

Ее ладонь опустилась ниже и стала поглаживать его сильный живот.

Словно видение, перед ее взором промелькнул серый цинковый гроб. Она решила гнать от себя подобные мысли.

Пока он ополаскивал щеки, шею и грудь водой, она целовала его в спину, а потом помогала обтираться полотенцем. Как будто что-то почувствовав, он резко обернулся и крепко обнял ее.

— Сегодня нас с тобой ждут дела, а завтра, если ты не забыла, — напомнил он, — мы на три дня отправимся отдохнуть в Пятигорск.

— Пожалуйста, расскажи, как это будет! — попросила она, касаясь губами его уха.

— Это будет замечательно! Целых три дня мы будем вместе.

— Как ты обстоятельно и красноречиво рассказываешь! — рассмеялась она.

— Разве нет? — смутился он.

— Хоть бы сказал, хорошо ли нам там будет? — воскликнула она, зарываясь лицом в его шею.

Он взял ее за подбородок и нежно поцеловал в губы.

— Я же сказал, что замечательно. Разве нет? — хрипловато проговорил он.

— Ты расскажи со всеми подробностями! — не отставала она. — Как ты себе это представляешь?