Офицер. Слово чести

Вернувшись на место постоя, я вскоре уснул в своей постели. Ночка тяжёлая выдалась. Казаков не было, они ещё по дороге с заставы отделились от колонны и направились проверять ухоронки пана Станисласа и его помощника. Что-то у всех контрабандистов такие тайники, как будто поветрие. Но нам же лучше. Проснусь, выясню, что нашли. Впрочем, и так знаю. Допрошенные подробно перечислили, что у них было. Если всё пойдёт как надо, то мой куш в золоте и рублях поднимется ещё на семьдесят тысяч. Однако у пана Станисласа накопления на чёрный день были в нескольких местах, и безболезненно и быстро мы можем добраться только до одного. Ещё два я смогу посетить уже после войны, но сейчас никак. И когда эта война начнётся?! Западный фронт уже полыхает, германцы с французами воюют, а у нас тишина. Завтра уже первое августа. Ждём-с.

Проснулся я вечером, пообщался с казаками, ну и убрал свою долю в сундучок. Тот теперь полный, пора бы накопления отвезти в безопасное место, но не дали, вестового прислали. Срочно в штаб полка вызывают. Сам полковник. Странно, поздно уже, штаб вроде не работает. В подразделении точно всё в порядке, оттуда посыльный прибегал, с докладом от Крапивина, – я стараюсь держать всё под контролем. Может, что случилось? Война? Чего так поздно? Утром напасть не могли?

Посыльный сообщил, что прибыло несколько офицеров из штаба дивизии. По мою душу? О том, что меня наградить обещали, я не думал. Наградные на офицеров и своих солдат, конечно, написал, всё уже давно в канцелярии, но слишком рано. Тут обычное дело бюрократия, поэтому ждать можно до нескольких месяцев. Это у императора во дворце всё быстро, по местным реалиям – мгновенно произошло, а в такое мирное время да на периферии… Не удивлюсь, если и полгода своей награды ждать придётся. Меня представили не только по линии моего полка, но ещё и пограничники – командир бригады пограничной стражи, что тут же в Калише дислоцировалась, а тот, между прочим, генерал, и также обещал похлопотать для меня о награде. Почему-то имея в виду одного меня, хотя я там был не один. А вообще-то, сидя в тылу координировал действия своих подразделений. Хотя согласен, сумбурно акция произошла, да и быстро. Основные потери в засадной группе, чудом без убитых обошлось. У пограничников на заставе во время осады почти всех офицеров повыбивало, погиб один, двое оставшихся ранены. Хотя командир заставы ничего, бодрый, ещё командовал там с перевязанными руками и головой. Это уже потом, дождавшись своих, сдал дела временному преемнику и отбыл с ранеными в больницу. Я его видел, когда возвращался из штаба после того, как рапорт отвозил и Зиновьева навестил. Зиновьева оставили в больнице, где за ним жена ухаживала. На моей бывшей койке лежит. При командире заставы тоже супруга крутится, женатиком оказался. Она весь бой пересидела в домике для офицеров. А домик был в решето, и казарма на территории горела.

Пока мне седлали Ворона, я быстро собрался, и в сопровождении посыльного мигом домчался до штаба полка. Козырнув в ответ стоявшему у входа унтер-офицеру, прошёл прямо в кабинет командира полка.

Через полчаса уже выходил, скажем так, в полном раздрае и злой, очень злой. Вскочив в седло, поскакал обратно на квартиру. Во дворе кинул поводья денщику и, зло пнув попавшееся полено, дошёл до веранды и уселся на свой любимый стул, потирая ушибленную ногу. Подскочивший Егор помог снять сапоги. Так я и сидел – не опоясанный, босой, отмачивая ногу в горячей воде и ругаясь, но тихо, а то хозяйские детишки неподалёку крутились, не стоит их учить новым словам.

– Что-то случилось, командир? – поинтересовался дядька-наставник.

– Случилось. Офицерский суд случился, – зло пробурчал я. – Эти… не знаю, как их назвать, даже за отсутствие усов мне корили. Мол, только чернь может без усов ходить, а для офицеров это статус.

– Я попробую догадаться. Из-за нас тебя судили? – поинтересовался дядька.

– Догадливый, – хмыкнул я. – Из-за вас. Оказывается, когда я неделю назад был в ресторации на именинах адъютанта и общался с офицерами, где мне вас ставили на вид, это и было общий совет и пожелание избавиться от слуг, то есть от вас. Не помогло, и прибыла тяжёлая артиллерия из штаба дивизии. И ведь узнали как-то!

– А я говорил, что они это так не оставят.

– И главное, все всё знают. У капитана Соколова содержанка изображает прислугу в доме, где он живёт, а сама спит с ним и пальцем о палец не ударит, по дому приходящая женщина работает. Поручик, граф Завьялов, двух полек-содержанок из Варшавы привёз. У штабс-капитана Горелова двое слуг, помимо денщика. Якобы на его жену работают, но это не изменяет факта их наличия. И все всё знают, а на вид поставили мне. И где же эта вражина окопалась, что наверх докладывает? Надо бы выяснить, кто таков.

– Хм, а я тебе говорил, что не принято в офицерском корпусе личную прислугу держать, – хмыкнул дядька, поглаживая роскошные усы.