Офицер. Слово чести

В девять утра, а для офицеров это раннее утро, к казармам моей пулемётной полукоманды «внезапно» нагрянула проверка из знакомых офицеров штаба дивизии и нашего комполка со свитой, и обнаружили строевые занятия на плацу, которые проводил Крапивин, а мы с Зиновьевым стояли неподалёку и наблюдали, мол, службу тянем. У Зиновьева голова перебинтована, но всё равно на месте. При этом недоумевает, куда пропала половина транспорта. Это он ещё не знал, что и пулемётов уже нет. Трёх. Его, кстати, перевели на лечение на дому, врач будет только иногда приходить, проверять, как идет выздоровление. Солдаты из легкораненых, освобождённые от подобных занятий, были прикреплены к кашевару для помощи в готовке. Обнаружив гостей – ну всё точно, правильно я догадался о мотивах их прибытия, – я направился их встречать, бурча под нос:

– Принесла всё-таки нелёгкая.

В трех прибывших колясках сидели не только наши полковые офицеры и начштаба, но и пришлые, еще четверо прибыло верхом. Когда они въехали на территорию, подскочившие солдаты из легкораненых, у которых бинты были видны, приняли лошадей и отвели в сторону, к специальным перекладинам и бадье с водой, то есть поилке. Я же встретил как положено, отрапортовал командиру полка Молчанову, что в подразделении всё соответствует распорядку, сейчас строевая, кашевар начал заготовку обеда на кухне пограничников, легкораненые помогают. Лучась довольством, полковник окинул территорию начальственным взглядом и велел показывать хозяйство.

По мере осмотра, как я заметил, чем дальше, тем больше комполка мрачнел. Пролёток он не обнаружил. Потом, когда офицеры из штаба дивизии в моей канцелярии сверили списки с имуществом, личным составом и вооружением, помрачнел ещё больше. С бухгалтерией у меня всё оказалось идеально, проверка показала – всё на своих местах. Я же внимательно следил за Молчановым, только он так себя вёл, и вопрос, кто меня сдал, сам собой отпал. Но ему-то это зачем нужно? Вроде сам меня на это место поставил, наоборот – должен защищать изо всех сил.

– Скажите, господин поручик, а где пролётки, что у вас тут были? – наконец поинтересовался он.

В канцелярии в этот момент находились все трое пришлых, полковник и я, остальные пошли изучать моё хозяйство.

– Их перегнали в другое место. Всё же это воинская часть, и не дело тут держать личное имущество, на которое у меня имеются документы о собственности, – ответил я, позволив промелькнуть на губах едва заметной усмешке.

Если он хотел прихвастнуть тем, что имеет тачанки, то зря, предупреждать надо, они у меня на часть не оформлены, банда получается, а не пулемётная полукоманда. Пришлые за это обязательно ухватились бы. Вон к моим наставникам и то цеплялись, а это им как красная тряпка для быка. Кстати, я уже сообщил пришлым офицерам, как бы между прочим, что, мол, дал расчёт казакам и те отбыли, чтобы больше уцепиться не за что было. И тут тоже ничего не нашли. Полковник же на мой ответ поморщился, но ничего сказать не успел, слово взял подполковник, старший офицер среди пришлых. Как я узнал, тот был помощником начальника штаба нашей дивизии. Сам начальник не приехал, не того я полета птица, а помощника прислал.

– Скажите, господин поручик, вы знаете, что, согласно правилам, принятым в пограничной страже, при удачном перехвате каравана шестьдесят процентов, в соответствии с оценкой таможенной службой, становится призом захватившего?

Тут сразу всё стало на свои места, почему, как только прошла информация о бое и перехвате каравана, они подорвались и спешно прибыли в Калиш. Дело в призовых деньгах. Такой караван больше миллиона стоит, даже если чиновники таможенной службы сильно занизят стоимость контрабанды, всё равно сумма выходит большая. Тут только один момент есть: призовые касаются только пограничников, и мы, армейцы, к этому отношения не имеем, я уже говорил по этому поводу с командиром бригады пограничной стражи, и результатами разговора оба остались довольны. Так что я знал, что ничего не получу. Эх, был бы у меня какой-нибудь знакомый ушлый офицер из пограничников, договорились бы, чтобы тот принял караван, а отчисления с него мы бы поделили, а так с каравана я ничего не получу, о чём эти прибывшие офицеры прекрасно знали. Но тут есть небольшой правовой казус: получить не могу, но вот направить средства на какое-нибудь дело, и особенно в благотворительность, могу. Что, в принципе, и сделал, ещё в кабинете генерала всё по этому поводу написал и подписал, канцелярия у него шустро сработала, только вот эти офицеры, похоже, об этом пока ещё не знают, вот и сделали стойку, как бы поиметь с меня эти отчисления, направив их в нужное им русло. Налетели падальщики.

Мне же было интересно, что будет дальше, поэтому я поддержал тему, изобразив заинтересованность:

– Да, офицеры из пограничной стражи про это говорили. Только ведь это касается пограничников, а не армейцев.