Офицер. Слово чести

– Отлично, – довольно кивнул я и, встав на ноги, передал по цепочке приказ: – Расчётам ручных пулемётов вместе с оружием подойти к разбитому аэроплану, командиру второго взвода тоже.

Сам же, доставая из офицерской сумки «Лейку», направился в том же направлении, при этом велел Егору проверить позиции на маскировку, что-то он слишком быстро нас засёк. Однако тот заторопился за мной, и не зря – поучаствовал в фотосессии у обломков. С них убрали ветки, поставили аппарат так, чтобы хвост торчал и крест было видно, палкой подпёрли. После этого я расставил расчёты. Три пулемёта стояли перед строем на сошках, часть солдат залегли, два расчёта по бокам, наводчики положили стволы на плечи солдат и делали вид, что целятся в небо, показывая, как сбили. Германский разведчик на заднем фоне доказывал, что такой способ ведения огонь действенен. Ну, и Егор в первые ряды затесался. Скопов тоже тут встал, в центре. Кстати, себе он оставил один из пистолетов – «люгер» под патрон парабеллума, от второго я отказался, не мной добыто. В общем, кадр отличный получился, пятнадцать солдат и унтер-офицеров при одном взводном, ну и казак. Потом я Егора подозвал, настроив объектив, и сам встал на его место, и тот сделал снимок. Вроде показывал ему ранее, как это делается, но тот до этого не фотографировал. Если фото со мной в кадре будет испорчено, ничего, второе есть. После этого обломки снова замаскировали, а расчёты разбежались по позициям, ну и я вернулся на командный пункт. Егор проверил маскировку, показал, где в ней прорехи, чтобы поправили, и унёсся обратно в сторону германцев. Сидим и ждём – что ещё остаётся? Пока память свежа, я накидывал статью, как самолёт сбили. Фото туда же пригодится, для газеты. Ну, и распечатаю для парней – заслужили, всё же память-то какая!

До появления моих казаков с сообщением, что германцы вот-вот будут, я не только статью накидал, но и описал начало боевых действий моей пулемётной полукоманды. Да, я вёл журнал.

Казаков с их карабинами со снайперскими прицелами я отправил в сторону, пусть позиции выбирают. Их задача – максимально быстро и точно выбить офицерский состав той части, что шла к Калишу.

Вскоре действительно всадники появились, чуть больше сотни. Они достаточно беспечно и споро на рысях проследовали по дороге к городу и скрылись на окраине. Я за тылы не опасался, маскировка со всех сторон, вряд ли они нас обнаружит. Если только кто сообщит о нас в городе, если наблюдал оборудование позиций – неприятно, но возможно. Разведка отойти нам не помешает, мы просто город окраинами обойдём и дальше двинемся в тыл.

А впереди уже показалась длинная змея пехотной колонны. Шли с развёрнутым знаменем. Хм, а может сработать!..

Наклонившись, я негромко приказал командиру расчёта стоявшего рядом «максима»:

– Головную часть берёшь на себя. Видишь знамя?

– Так точно, ваше благородие.

– Уничтожишь тех, кто его несёт, и всех, кто попытается к нему подобраться. Попытаемся его захватить.

– Это позор для любой воинской части, – улыбнулся тот и с прищуром посмотрел в сторону пехотной колонны, прикидывая, как работать, после чего что-то зашептал наводчику за пулемётом.

Из города, похоже, наши не все ушли – там стояла стрельба. Неужели кто-то оборону держит? Странно, на слух, бьют германские карабины, основное оружие германской армии. У винтовки Мосина звук чуть звонче, это различимо. Или это драгуны в городе зверствуют? Зная германцев и их к нам отношение, вполне такое возможно. Я лично допускал. Стрельба и не думала стихать, но пехотинцы не обращали на это внимания, и колонна продолжала движение. От города к ним проскакал всадник, видимо посыльный, сообщить, что в городе никого нет.

Когда колонна приблизилась, я сделал пару снимков для истории и поднял руку для приказа открывать огонь, ожидая, чтобы поближе подошли. Все командиры расчётов напряглись. Сейчас, вот-вот… Слишком близко пехоту подпускать тоже опасно, пулемётов у меня мало, было бы штук двадцать станковых, я бы эту колонну на ноль помножил, а с тем, что есть, – только потрепать и обратить в бегство. На мой взгляд, и этого много.