Офицерский корпус Добровольческой армии: Социальный состав, мировоззрение 1917-1920 гг

В Москве Союз бежавших из плена установил связь со многими офицерами, находившимися на излечении в лазаретах. Муссировалась мысль о формировании дивизии на его базе (которое запретил Керенский, недовольный торжественной встречей Корнилова в дни Государственного Совещания). Тем самым пытались создать противовес войскам Московского военного округа, подчиненного верному стороннику министра-председателя полковнику А. И. Верховскому. Пользуясь преобладанием в Союзе солдат и потому не возбуждая подозрений, один из активистов организации стал членом Московского Совета и, посещая все заседания, получал информацию обо всех решениях и планах противника.[232]

Корнилов чувствовал моральную и расчитывал на реальную поддержку со стороны крупных легальных военных организаций. 6 августа экстренное заседание Совета Союза казачьих войск отмечало невозможность смены Корнилова на посту Верховного Главнокомандующего и в противном случае снимало «с себя ответственность за поведение казачьих войск на фронте и в тылу».[233] К данному заявлению 7 августа единогласно присоединилась конференция Союза Георгиевских кавалеров, обещая бросить «боевой клич всем кавалерам к выступлению совместно с казачеством».[234] В свете формирования Георгиевских частей угроза не была беспочвенной, — впрочем, они оказались верны правительству и враждебны ударникам, почему позднее, на Дону, Корнилов поставил на них крест и воссоздавать не разрешил.

Теперь обратимся к не столь яркой, но не менее крупной, поистине ключевой фигуре последующих событий — генералу Алексееву. Еще в свою бытность Верховным Главнокомандующим он организовал в мае в Ставке Союз офицеров Армии и Флота с целью «выразить общий голос и общий взгляд офицерства».[235] Организация намеревалась не только представлять интересы, но и сплачивать для действий. Собранный вскоре в Могилеве съезд офицеров декларировал свою аполитичность, концентрируясь на военно-дисциплинарных задачах и корпоративной защите офицерского корпуса от нападок и притеснений, неизбежных при тогдашних способах «демократизации» армии. Съезд ни единым постановлением не выразил враждебности режиму, но подверг критике военную политику правительства.[236] Керенский, верный свободе слова, не мог запретить Союз офицеров, вследствие чего была достигнута легальность. Однако личность Алексеева неоднократно вызывала недовольство, и военный министр добился его смещения. Этот шаг стал ошибкой правительства: к государственным соображениям присоединились личные мотивы перехода генерала в оппозицию.

Союз офицеров по праву должен считаться самой массовой и авторитетной организацией, так как создавался путем простой централизации уже самовозникших на местах так называемых «офицерских комитетов» (и отдельных объединений чинов Генерального Штаба)[237] — противовеса Советам солдатских депутатов. Союз состоял из отделений «в штабах армий, корпусов, дивизий и в каждой отдельной части», а также в округах.[238] Центральным органом был Главный комитет Союза в Могилеве, где председательствовал полковник Л. Н. Новосильцев. Большинство из 12 его членов не принадлежало к старшему офицерству,[239] что похоже на тактический ход — демонстративное дистанцирование от «старого режима».

Наличие достаточно серьезной силы, включившей почти все фронтовое офицерство, соединяясь с острым недовольством правительством, толкнуло Алексеева, по утверждению Керенского, к началу обширного заговора.[240] Разумеется, министр-председатель выстраивал свою версию, нередко искажая факты и их толкование. Но данное заявление, скорее, выбивается из его схемы и подтверждается обстановкой тех дней. Не случайно новый Верховный Главнокомандующий Брусилов — креатура Керенского — не посвящался в детали работы Главного комитета. Параллельно с официальной линией отделов и подотделов Союза офицеров налаживалась негласная связь через созданные в каждой дивизии «пятерки», состоявшие из представителей полков — по одному от полка.[241] Вероятна такая же система на уровне корпусов и выше, усиливавшая как централизацию, так и конспирацию.

В противоположность Корнилову, не «вождь», а «организатор», признанный крупный штабной стратег,[242] Алексеев скрытно, но последовательно метил в диктаторы и сделал серьезные шаги для этого.