Офицерский корпус Добровольческой армии: Социальный состав, мировоззрение 1917-1920 гг

Именно Алексееву 28 августа Милюков, близкий к панике из за вначале казавшегося столичным кругам несомненным успеха Корнилова,[254] предложил кресло премьера; то же посоветовал Керенскому Некрасов, мгновенно вылетевший за это из правительства.[255] Реализация означала бы полную алексеевскую победу — диктатуру законным путем или, по крайней мере, с видимостью преемственности. Но Керенский, чувствовавший себя триумфатором, не собирался уступать власть.

Г. З. Иоффе, не ссылаясь на источник, утверждает предложение министром-председателем Алексееву верховного главнокомандования. Однако встреча генерала с Керенским 30 августа происходила при единственном свидетеле — представителе Земгора, заместителе начальника штаба Верховного Главнокомандующего по гражданским делам В. В. Вырубове, не оставившим воспоминаний. Сам Керенский писал о намерении предложить пост Верховного Главнокомандующего, но странным образом умолчал о самом факте такого предложения. В итоге, после «бурной вспышки эмоций», Алексеев принял только должность начальника штаба Верховного Главнокомандующего.[256]

Понять генерала довольно легко. Получив за день до визита Керенского гарантии своего премьерства, он неожиданно для себя увидел гораздо меньшие результаты и перспективы, поняв ошибку в расчетах. Согласие же возглавить штаб «главноуговаривающего» диктовалось стремлением сохранить не только кадры тайной организации и видимость собственной непричастности, но теперь и бывшего соперника как потенциального союзника. Ничтожность Временного правительства была понята окончательно, и уже 5 сентября Алексеев подал в отставку. Вскоре Керенский распустил Союз офицеров. Активисты заговора из Главного комитета были арестованы вместе с Корниловым, а многие участники столичной группы Сидорина и графа Палена некоторое время скрывались.[257]

Превратившись номинально в частное лицо, Алексеев внешне перестал быть в центре событий, но продолжал внушать опасения правительству. Почти сразу же Керенский предложил направить его в качестве военного представителя на общесозное совещание,[258] то есть по сути под благовидным предлогом удалить «опасного» генерала из страны на достаточно продолжительное время. Однако Алексеев с негодованием отказался, маневр министра-председателя не удался, и генерал продолжил деятельную тайную работу. Лишившись официального прикрытия в виде Союза офицеров, но сохранив кадры, организация видоизменила форму. Возникали небольшие негласные группы, например, Союз реальной помощи, Черная точка, Орден романовцев[259] и др.; не исключено дублирование названий для одних и тех же сообществ. Предполагалось объединить офицеров-единомышленников в централизованную структуру.

Отсутствуя в столице до 16 октября, Алексеев не прекращал подготовку сил. Считая южнорусские казачьи области запасной базой движения, он еще в начале месяца приватным образом добился отправки Главным Артиллерийским Управлением 10 тыс. винтовок из Петрограда и 12,8 тыс. из Москвы в Новочеркасск.[260] Несмотря на то, что, как выяснилось позже, оружие было задержано и изъято, цифры позволяют ориентировочно определить планировавшуюся численность сторонников.

В Петрограде центром объединения стала, довольно крупная тайная группа «Русское Собрание», возглавленная решительным монархистом В. М. Пуришкевичем. Она возникла при легальном Обществе Государственной Карты при активной поддержке его председателя, редактора «Исторического вестника» Глинского.[261] Именно с ней контактировал Алексеев, скрыто руководя и второй тайной структурой — чисто военной — Офицерской Объединенной организацией. В октябре их стараниями петроградские гостиницы, общежития и лазареты переполнились офицерами. Одни прибыли еще в преддверии выступления Корнилова, другие под разными предлогами с фронта после него. К 20 октября количество «неприкаянных» офицеров достигло 15 тыс. человек. По крайней мере, треть из них была задействована и вместе с небольшим числом офицеров военных училищ и школ прапорщиков превысила 5 тыс.[262]

Концентрация офицерских кадров требовала маскировки. Для этого начальник военной организации, лейб-гвардии Преображенского полка полковник П. А. Веденяпин, вошел в состав медико-санитарного общества по борьбе с туберкулезом «Капля молока», превратив его «и в питательный пункт, и в нелегальное «управление этапного коменданта».[263] За безобидной ширмой начал работать перевалочный штаб. Через торгово-промышленные круги готовился пуск бездействовавших заводов для размещения там офицеров под видом рабочих.[264] (В случае воплощения проекта в жизнь формирование «рабочих» ударных батальонов явно переставало быть исключением.)