Офицеры-2

— Спасибо за предложение, но мне как-то не хо­чется испытывать на себе эти ваши сыворотки прав­ды.

— Но вы утверждаете, что по интересующему нас вопросу вам скрывать нечего, а никаких других воп­росов я задавать не буду. Ну так как?

— Давайте обойдемся натуральным продуктом. То есть эквивалентным количеством спирта. Пусть Анна Львовна разведет триста грамм на двоих — и вперед.

— К сожалению, это невозможно. Давайте, капи­тан, соглашайтесь, в ваших же интересах закончить с этим делом побыстрей.

Шуракен посмотрел на Анну Львовну. Медсестра ободряюще улыбнулась ему и, не дожидаясь его ре­шения, надела жгут на левую руку, на которой не было манжета для измерения давления. Мягкие, умелые прикосновения ее рук успокаивали Шуракена, внуша­ли ему доверие.

«Черт с ними, пускай колют, — устало подумал Шуракен. — В конце концов, наплевать, чего не зна­ешь, не выболтаешь».

Шуракен на миг расслабился и потерял контроль над ситуацией. И только когда игла уже вошла в вену, он вдруг сообразил, что шприц появился в руках у Анны Львовны как из воздуха, ей не пришлось ни­куда ходить, чтобы подготовить инъекцию. Значит, все было подготовлено заранее, и шприц уже лежал в кармане халата. Но когда он это понял, было уже поздно. Поршень вытолкнул жидкость из шприца в кровь.

Шуракен вскинул голову и увидел над собой хо­лодное, бесстрастное лицо профессиональной меди­цинской сестры. Шуракен понял, что попался, его, как быка, привели и поставили, куда следует, и наручни­ки не понадобились. Шуракен тут же ободрал с себя все развлекушки, которые на него понавешали, что­бы направить в ложном направлении его инстинкт са­мосохранения. Пожалуй, он еще успел бы надеть мо­нитор на голову Профессора, но это уже ничего бы не изменило.

На Шуракена начала наваливаться непреодолимая тяжесть, он, как подлодка, стремительно проваливал­ся в глубину черной, мертвой бездны. Непреодолимая тоска и апатия быстро гасили его агрессивность и волю к действию. Все стало безразлично.

Наблюдавший за Шуракеном Профессор видел, как быстро тускнеет взгляд. Мускулы лица настолько утратили тонус, что провисли под собственной тяже­стью, искажая четкие и правильные черты лица. Ниж­няя губа и челюсть отвисли, веки полуопустились, одно меньше, другое больше, как у паралитика.

— Игорь, пригласи этого Александра Иванови­ча, — сказал Профессор молодому человеку, которо­го Шуракен назвал сталкером. — Анна Львовна, у вас готова вторая инъекция?

-Да.

В сидящем в кресле апатичном дегенерате Мед­ведев опознал Шуракена только по оливковому ка­муфляжу. Но он постарался скрыть свое впечатление от этого тяжелого зрелища.

— Нам предстоит работать с человеком, находя­щимся в... скажем так — нестандартном состоянии, — сказал ему Профессор. — У него будет отсутствовать самоконтроль и любые установки на защиту инфор­мации. Предупреждаю, зрелище не из приятных. Он будет молоть совершеннейшую чепуху. Вам совершен­но необязательно здесь присутствовать, все равно воп­росы буду задавать я. У вас нет навыков, необходи­мых, чтобы иметь дело с человеком в таком состоя­нии.

— Я должен присутствовать при допросе.

— Хорошо, но предупреждаю, времени мало, по­старайтесь не мешать мне.

— А если будут интересные результаты, мы смо­жем продолжить?

— Не гарантирую.

Пока Профессор инструктировал Медведева, медсестра сделала Шуракену второй укол. Если вве­денное ему раньше вещество было мощным транк­вилизатором, подавившим высшие функции голов­ного мозга, то вещество, введенное следом, вызвало не менее мощное возбуждение эмоциональных и ре­чевых центров. Интеллектуальные и волевые функ­ции, которые позволили бы объективно оценивать ситуацию и управлять собой, остались глубоко затор­моженными.

Апатия сменилась диким возбуждением. Шуракен посмотрел на Профессора и Медведева и вдруг уви­дел, что это свои, родные мужики. Он почувствовал безграничное доверие к ним и, пытаясь выразить свои чувства, понес околесицу, как пьяный дурак, которому случайные попутчики кажутся закадычными друж­ками.

Не контролируемые волей, психологические ус­тановки на защиту информации рассыпались. Весь объем памяти Шуракена был открыт для беспрепят­ственного доступа. С помощью вопросов, содержащих ключевые слова, Профессор пытался направлять по­ток сознания Шуракена в нужном направлении. Но на ключевые слова, своего рода пароли, вроде «ору­жие», «посредник», «сделка», «Ширяев», Шуракен выдавал на первый взгляд полную чепуху — бессвяз­ную ассоциативную информацию, иногда не имею­щую никакого отношения к тому, что интересовало Профессора и Медведева. И хотя все, что даже не го­ворил, а просто нес Шуракен, было сбивчиво, невнят­но или вообще лишено логических связей, Профес­сор пытался выловить в этом потоке имена или хотя бы обозначения фактов и событий, сориентировав­шись на которые можно было задать следующие, уже более точные вопросы. Затем, подвергнув запись доп­роса аналитической обработке, восстановив логичес­кие связи между раздробленными фрагментами, пред­стояло, как в известной головоломке, сложить картин­ку событий.