Офицеры

Джунгли кончились. Из темно-зеленого сумра­ка, парниковой влажности и одуряющих запахов цветущих и гниющих растений «крокодил» выкатил­ся прямо в жгучий блеск нестерпимого зноя. Слов­но кто-то провел черту и сказал: «Здесь будут джун­гли, а здесь — пустыня, и чтоб ничего такого неопре­деленного». Футболка на Ставре мгновенно высохла.

Русло реки вывело машину на узкое шоссе с рас­трескавшимся, выбеленным как кость асфальтом. На безжизненной равнине ползали бесформенные стол­бы пылевых вихрей.

И справа, и слева, и впереди, и в зеркале заднего вида Ставр видел одно и то же — жесткую линию там, где пустыня смыкалась с плоскостью неба. Ему ка­залось, что он как комета несется в бесконечном про­странстве от горизонта к горизонту. Ослепительная звезда солнца висела прямо над головой.

Из-под банданы и очков поползли ручейки пота. Они проедали бороздки в слое пыли, покрывавшем туго обтянутые бронзовой кожей скулы, и исчезали в темной щетине.

Наконец в дрожащем мареве на горизонте воз­ник безобразный бесформенный мираж города. Не доезжая до него, Ставр свернул к фургону, стоящему недалеко от дороги.

Это был прицеп без тягача, когда-то разрисо­ванный яркой рекламой. Но солнце выжгло краски, а ветер пополам с песком стесал их не хуже наж­дака.

Ставр поставил машину вплотную к фургону та­ким образом, чтобы, войдя внутрь, он постоянно ви­дел ее через открытую дверь. Он остановился здесь только потому, что местность вокруг фургона про­сматривалась на несколько километров во все сто­роны. Если бы Ставр, белый человек, путешествую­щий в одиночестве, позволил себе остановиться и войти в подобный шалман в городе, он бы уже нику­да не приехал и его молодой труп вряд ли бы нашли.

Ставр перекинул ноги с педалей «крокодила» на твердую, как асфальт, глину, утыканную редкими клочьями сожженной колючки.

Дверь фургона была открыта и завешена ветхой грязной тряпкой. Не выпуская из рук автомат, Ставр поднялся туда по железной приставной лестнице. Внутри фургон был перегорожен стойкой. За ней на табурете неподвижно, как мумия, сидел африканец. На полках у него за спиной вперемешку лежало то самое барахло, которое со всего мира валили в Сантильяну в качестве гуманитарной помощи, дешевая электроника и стояли пыльные бутылки с дрянной выпивкой.

Ставр купил большую пластиковую флягу мине­ральной воды и, подумав, добавил к ней еще бутыл­ку тростникового рома, которую решил подарить сержанту Шелумбе. Для местного этот ром все рав­но что райский нектар, а белому человеку следовало быть осторожным и не вливать в себя что попало. Как и все европейцы здесь, Ставр и Шуракен обычно пили пиво и джин, который особенно ценился, так как был в некоторой степени профилактикой про­тив малярии. Покупка бутылки мерзкого пойла была жестом дружелюбия по отношению к авторитетно­му на окраине города торговцу. Брошенные на гряз­ную стойку пять долларов представляли для черно­кожего значительную сумму. При случае африканец не захочет лишиться возможности получить еще пять долларов и, может быть, не позволит какому-нибудь бандиту дать выстрел из базуки по проезжающей мимо машине.

Фляга откупорилась с угрожающим шипением. Из горлышка вырвался гейзер вспененной минерал­ки. Пить ее Ставр поостерегся, несмотря на то что фирменная пробка была в порядке. Он несколько раз прополоскал рот водой, тепловатой, но все же при­ятно пощипывающей язык и пересохшие губы. Ос­татки воды он вылил на лицо и грудь.

Ставр вывел «крокодила» на шоссе и вдавил пе­даль акселератора в пол. Встречный поток горячего воздуха быстро высушил его лицо.

3

— Один наш общий знакомый рассказал мне о вашем увлечении, — с тонкой улыбкой сказал Аль-Хаадат Советнику. — В прошлом году в Париже на аукционе я случайно приобрел вещицу, достойную, как мне кажется, вашей коллекции.

С этими словами Аль-Хаадат поставил на круг­лую столешницу из оникса изящную хромированную статуэтку, предназначенную для установки на радиаторе автомобиля. Статуэтка олицетворяла бо­гиню Скорости. Изящная женщина с развевающи­мися волосами сжимала в руках шуракен — смерто­носное оружие ниндзя, представляющее собой ле­тящий с огромной скоростью диск с заточенными краями.

— Это богиня Скорости с радиатора «кадиллака» тридцать второго года, — важно пояснил Аль-Хаадат.

— Прекрасный экземпляр. — Советник взял ста­туэтку и принялся рассматривать как истинный це­нитель. — Однажды один коллекционер перехватил у меня такую, но она была в значительно худшем со­стоянии. Я ваш должник. Но как специалист я вам скажу: эта богиня не с «кадиллака». Это фигурка анг­лийского производства.

— Как вы это определили?

— Очень просто. Американская богиня Скорос­ти держит руль или развевающуюся шаль, а у анг­лийской в руках шуракен, как у этой.

Коллекционирование носовых фигурок с авто­мобилей было давним хобби Советника. Как прави­ло, эти талисманы дорогих автомобилей изобража­ли богов и животных, реже — абстрактные образы агрессивной целеустремленности вроде стрел. Совет­ника привлекали символы лидерства и победы.