Офицеры

Спецы не стали сворачивать к ангарам, они про­шли почти до конца взлетной полосы до того места, где к ней подходила рулежная дорожка. Здесь сто­яла бетонная будка блокпоста.

— Когда самолет выруливает сюда, его уже ник­то не может остановить, — сказал Шуракен. — Здесь вы и будете ждать, а я схожу к летчикам и догово­рюсь с ними. Егор, останься с девочками, а то мало ли что.

— Хорошо.

Двери и рамы в окне будки не было, на глино­битном полу валялась куча мешков с песком, часть их до половины закрывала оконный проем. Ставр начал растаскивать мешки и укладывать их так, что­бы девушки могли на них устроиться. Шуракен ушел к самолету.

В носовой части массивного, низко сидящего над землей транспортника горел свет, он создавал впе­чатление странного кочевого уюта. Дверь пилотской кабины была открыта, трап спущен. Экипаж продрал глаза и завтракал яичницей с колбасой и кофе. Лет­чики собирались вылететь на рассвете, не дожида­ясь изнуряющей жары, и вечером приземлиться в Москве. Чтобы не ждать заправщик до полудня, они накануне вечером залили топливные баки.

Прежде чем подойти к самолету, Шуракен убе­дился, что там его не ждут головорезы генерала Агильеры. После этого он спокойно поднялся по трапу и, переступив высокий борт кабины, сказал:

— Здорово.

Если летчики и удивились, увидев его, то внеш­не они ничем этого не выразили. Шуракену налили кружку кофе, и дежуривший в этот день по кухне вто­рой пилот разбил на шипящую сковородку еще че­тыре яйца.

Рассказ Шуракена о том, как они со Ставром выкрали у генерала Агильеры девчонок, привел эки­паж в неописуемый восторг. Чтобы не портить му­жикам настроение, Шуракен пока опустил мрачные подробности этой истории, представив ее просто как дерзкую хохму.

— Телки-то красивые? — спросил бортмеханик.

— Красивей не бывает. Сказал же, эротический балет.

— Ну, блин, все, запускаем двигатели и прямо к ним.

— Боюсь, за эту шутку Джорик вас обоих за яйца подвесит, — сказал Шуракену командир экипажа. — Может, вам отвалить вместе с нами, а там разбере­тесь, кто есть ху в этой истории?

— А в Москве какой-нибудь козел из руковод­ства отправит нас под трибунал за дезертирство. Нет, здесь нам с этим делом проще будет разобраться. Здесь война, а у войны свои законы: кто жив остал­ся, тот и прав.

Положив автомат на землю, Ставр сидел у входа в блокпост. Лиля видела его силуэт на фоне быстро светлеющего дверного проема. Она поднялась с мешков и пошла к выходу.

— Куда ты? — спросил Ставр.

Лиля остановилась и сверху вниз посмотрела на его поднятое к ней лицо с обтянутыми бронзовой кожей скулами и темной, отросшей за ночь щети­ной. Теперь она увидела, что глаза у Ставра светло-карие с золотистыми искрами.

Лиля сделала полшага вперед, но Ставр поднял ногу и загородил ей дорогу, уперев рифленую подо­шву ботинка в торец дверного проема.

— Стоять, — тихо сказал он.

— Ну стою, дальше что?

— Нельзя усаживаться где попало. Здесь полно змей и скорпионов.

— Тогда проводи меня.

Ставр встал и первым вышел из будки. Уже ста­ло совсем светло, но пышущий нестерпимым жаром шар пока не выплыл из адской печи за горами.

Ставр осмотрел каменистую, выжженную землю.

— Давай здесь, — сказал он. — Я отвернусь.

Он честно повернулся к Лиле спиной и почув­ствовал, как у него шевельнулись уши, когда послы­шалось журчание струйки. Потом оно стихло. Ставр стоял и ждал, когда Лиля скажет, что все, но она мол­чала, и он обернулся.

Лиля сидела на корточках и пристально смотре­ла на него. Длинные, тонкие руки были опущены между колен к лодыжкам, гибкая узкая спина выг­нута, как у кошки. Она была похожа на нежное, чув­ственное животное и на порочную девочку.

От ее взгляда и позы Ставр поплыл. Он потерял ощущение реальности и своего тела в пространстве, в котором для него остались только ее полуоткры­тые губы, складки юбки, падающие между раскосо разведенных бедер и бедра — длинные, нежные, в зо­лотистой пыльце легкого загара.

Лиля медленно выпрямила спину и поднялась с корточек. У ее ног, там, где сухая земля как губка втя­нула влагу, лежали маленькие белые трусики. Лиля поднялась на пальцы и по-кошачьи переступила че­рез них.

Кости у Ставра стали мягкими. Его потащило к ней почти против воли, как гвоздь к магниту.

— Послушай, — тихо сказал он, — если ты это делаешь потому, что мы вам помогаем, то не надо... Не надо пытаться расплатиться со мной.

— Не обижай меня, — ответила Лиля. — Не де­лай из меня блядь. Я хочу тебя. Хочу узнать, ка­кой ты.

Ставр попытался еще что-то сказать, но он уже забыл все слова. Рука протянулась к ней, и его ла­донь наполнилась влажной горячей плотью. Бед­ра девушки раздвинулись, пропуская его ладонь глубже.

Твердый и острый кончик Лилиного язычка на­стойчиво бился о его зубы, все еще стиснутые от гор­дости и недоверия. Ставр вдруг заметил это и раз­жал их.