Офицеры российской гвардии в Белой борьбе. Том 8

Полковник Ковалинский не разрешает мне набирать добровольцев в Пришибе, так как здесь расположены его части, а дает мне район по правому берегу реки Молочной, где имеется ряд крупных колоний и русских сел. Начальник района также предупреждает меня, что в случае тревоги – нового наступления красных – вызовет меня по телефону для исполнения при нем обязанностей полевого адъютанта.

Гальбштадт находится в двух верстах на восток от Пришиба и отделен от последнего рекой Молочною. Это громадная менонитская колония, даже скорее маленький городок; много каменных двухэтажных домов, есть гимназия и несколько заводов. Менониты, по своим религиозным убеждениям, не могут служить на военной службе, и наше старое правительство освобождало их от зачисления в строевые части, назначая в санитарные отряды, обозы и другие нестроевые команды; поэтому я весьма боялся, что моя миссия не будет здесь успешной. Немцы встречают меня радушно; скоро с радостью узнаю, что по сложившимся обстоятельствам и менониты вынуждены теперь взяться за оружие для защиты родных очагов от нашествия красных тиранов. Они охотно поступают в наши воинские части и доблестно дерутся с войсками Третьего интернационала. В первые же три дня моего пребывания в этой колонии явилось семь драгун-добровольцев. Затем красные переходят в наступление, и после нескольких суток упорных боев, в которых и я принимал участие, удается отбросить неприятеля и восстановить прежнюю линию фронта.

Эти бои ясно показали, что нашим слабым отрядам невозможно будет удержаться в Северной Таврии и даже помешать дальнейшему продвижению к Крыму противника, увеличившего свои силы новыми полками, прибывшими из центра России.

Наступает некоторое затишье, и я, возвратившись в колонию Гальбштадт, продолжаю подготовлять формирование эскадрона, веду с поступающими драгунами строевые занятия.

В первой половине февраля приезжает полковник Римский-Корсаков, затем постепенно съезжаются штабс-ротмистры Левицкий[463], Бок[464], Зеленой[465], Коптев[466]. Прикомандировывают к эскадрону сотника Гевлича[467], лет двадцать тому назад служившего в полку, с младшим сыном старшим унтер-офицером из вольноопределяющихся[468], поручика артиллерии Зеленого[469], брата штабс-ротмистра, корнета Гаусмана – двоюродного брата штабс-ротмистра Дитца, вольноопределяющегося графа Толстого[470]. Скоро у нас уже в эскадроне 60 драгун-добровольцев.

Из обоза Сводно-гвардейского полка удалось достать винтовки, патроны, две повозки, кухню. Разрешено также произвести конскую мобилизацию в Гальбштадтской и Гнаденфельдской волостях. Получаем 80 прекрасных лошадей, большинство которых служили впоследствии в строю два года, вплоть до последней Крымской эвакуации, прошли громадные пространства Юга России и не раз выручали драгун в трудные минуты боя. При следующих мобилизациях лошадей мы уже ни разу не получали такого прекрасного конского состава.

Очень плохо обстояло у нас дело с седлами и обмундированием, которых в интендантстве нельзя было достать. Выдали нам лишь фуражки, кокарды, и местные портные сшили погоны, которые нашивались драгунам на их крестьянскую одежду. Седла пришлось реквизировать у местного населения. Эти так называемые пахотные седла употреблялись колонистами при вспашке полей и были крайне неудобны для всадника и для коня. Вследствие этого после больших переходов в эскадроне всегда было много набитых лошадей. За все время нашего существования в Добровольческой армии интендантство выдало нам не больше двадцати седел, а раздобывали их драгуны в боях, при столкновениях с красной конницей и постепенно заменяли ими пахотные. Корнету Озерову 2-му удалось получить для нас некоторое количество револьверов, офицерских и солдатских шашек, сданных населением в управление Северной Таврии.

Каждый день можно было ожидать, что обстановка на фронте потребует участия в боях и драгун. Необходимо было возможно скорее подготовить к этому эскадрон. С раннего утра шли усиленные занятия, обучение строю, верховой езде, стрельбе и уставам. Кадровых унтер-офицеров кавалерии у нас еще не имелось, и их обязанности исполняли офицеры. В промежутках между занятиями далеко разносилась дружная песня драгун: «Смело мы в бой пойдем за Русь святую…» Вечером при караульном помещении располагалась дежурная часть эскадрона, которая выставляла от себя посты на северной окраине колонии.

Во второй половине февраля красные вновь перешли в энергичное наступление по всему фронту и захватили Большой Токмак, громадное село с двадцатитысячным населением, растянувшееся на семь верст с запада на северо-восток, где подходит к нему железная дорога Мелитополь—Пологи.