Офицеры российской гвардии в Белой борьбе. Том 8

Племянник дедушки, молодой казак лет 18, провел нас в балаган, большое колесное сооружение для жилья, которое во время полевых работ вывозится в поле для жилья и укрытия от дождей и непогоды. Казачок быстро ушел и оставил нас вдвоем. Но спать мы не могли. Здесь, наедине, стало как-то тревожнее на душе. Но мы быстро договорились, что теперь отступления быть не может, что нужно идти вперед. В армии, вероятно, мало людей, и нужно спешить, это лишь на пользу армии. Вероятно, не только мы одни таким путем пробираемся, много и других. У каждого своя одиссея. А обратно за полковником Амелунгом мы не пойдем. В крайнем случае будем сами пробираться. Все время мерещилось что-то нехорошее, ухо прислушивалось к каждому шороху, к голосам, доносившимся с улицы, и к шагам проходивших казаков.

«Только бы не большевики», – повторяли мы каждую минуту про себя.

К вечеру мы вышли из нашей конуры и решили идти встретиться с Потемкиным в условленное время. Когда мы собирались уходить, к нам подошел дедушка казак:

– Вы вот что, братцы, жить у меня можете, место, слава богу, есть, да и подкормить вас могу, но сперва пойдите к нашему председателю и попросите у него позволения, такой у нас ныне закон вышел. Он казак хороший, не бойтесь, а коли даст вам позволение, то пожалуйста – живите хоть месяц, ничего не скажу!..

Потемкин нас уже ожидал. Встретил нас казак, хозяин дома, где остановился Потемкин, и указал дорогу, открывая калитку во двор.

– Так будет лучше, – промолвил он, – не то казаки загомонят, когда сойдетесь на улице.

Я сразу сказал Потемкину, что возвращаться теперь на поиски Амелунга бесцельно, ибо он мог проехать в Царицын, а ехать нам туда – это все равно что никогда уже не попадем в армию.

– Мы решили идти за вами. Вы идите впереди, а мы на полчаса сзади, чтобы мы могли наблюдать за вашим направлением.

– Отлично, – уже более ласково ответил Потемкин, – и Амелунга не нужно искать. Это действительно бесцельно. Пойдемте вместе. Погибнем – так тоже вместе, что Бог даст. Между прочим, я узнал дорогу у моего казака, он оказался вполне порядочным человеком. Когда я с ним разговорился и убедился в его порядочности, я открыл ему свою маску и сказал, что я никакой не рабочий и не мастер, а офицер и что пробираюсь с молодежью к казакам. Когда же я его попросил не болтать после нашего ухода, он мне сказал: «Я казак, и не нужно мне об этом говорить». Нам нужно идти по направлению к хутору Калачу; верстах в трех отсюда начинается глубокая балка, по которой мы пойдем и которая нас проведет прямо к хутору Калачу. Давайте двигаться, как только стемнеет.

– Не лучше ли нам тронуться в путь завтра утром, – возразил я. – Дороги мы не знаем и можем легко сбиться в сторону и нарваться на какой-нибудь патруль. Кроме того, сильная орудийная пальба указывает, что где-то у Калача идет сильный бой. Утро вечера мудренее. Нам бы чуть свет отсюда выйти, тогда с восходом солнца мы будем уже в балке.

Было договорено, что мы все вместе выйдем в 4 часа 30 минут утра и встретимся на выгоне, на дороге.

После разговора с Потемкиным настроение сразу повысилось. После ужина с дедушкой молодой казак снова проводил нас в нашу конуру, где мы крепко уснули, забыв о наших тревогах. Определенное решение, принятое вместе с Потемкиным, сильно нас подбодрило.

На следующее утро, подкрепившись у гостеприимного дедушки молоком и хлебом и поблагодарив за приют, мы быстрым шагом двинулись к условленному месту. Потемкин, Красенский и Векслер уже были там и, заметив нас, сразу тронулись по направлению к балке. Но так как дорога к балке шла почти по самому хребту, вырисовывавшемуся на горизонте и потому отлично видному со станции, пришлось сперва взять курс на юг. Потемкин, Красенский и Векслер шли шагов на сто впереди от нас, показывая нам дорогу. Пройдя от хутора расстояние не больше полуверсты, мы услышали за собой конский топот и, оглянувшись, увидели двоих скачущих за нами всадников, приближавшихся к только что оставленному нами хутору.

– Возьмите курс вправо, – крикнул нам Потемкин, – за нами гонятся!

Мы повернули еще больше на юг. Настроение сразу же сильно пало, в разговоре и в движении почувствовалось волнение. В первые минуты было трудно даже побороть это чувство, так как мы определенно знали, что если попадемся, то сухими из воды не выйдем.

Всадники, как только приблизились к хутору, повернули в первую же улицу и скрылись из виду. Снова воспрянула надежда, снова мы радостно заговорили друг с другом и начали смелее поворачивать влево, на запад, стараясь не потерять из виду Потемкина. Расстояние между нами во время нашего движения на юг сильно увеличилось.