Офицеры российской гвардии в Белой борьбе. Том 8

Хотя казак и отвечал, что это, дескать, корниловцы, из плена к нам обратно перебежали, но положение арестованных удручало нас и задевало наше самолюбие.

Часам к 11 мы наконец добрались до командира сотни того разъезда, с которым мы встретились в степи. Командир сотни после того, как разузнал, в чем дело, встретил нас очень любезно, угостил обедом и предложил отдохнуть. Но отдохнуть не пришлось, ввиду того что сотня получила срочное приказание седлать. Поэтому нас попросили идти к коменданту и там уже воспользоваться отдыхом. В этот раз нас сопровождал не вооруженный казак, а писарь из станичного правления. Самый острый момент был уже пережит. Нервы успокоились, а утомление требовало своего. Мы быстро заснули тут же на комендантском дворе, в тени за домами.

Около 5 часов вечера нас разбудили. Когда мы начали подниматься, Потемкин уже сидел у коменданта, войскового старшины Донского войска, и вел с ним переговоры о переотправке в тыл. Войсковой старшина, очень вежливый и воспитанный офицер, не хотел, как потом нам рассказывал Потемкин, нас отправлять дальше без вооруженных казаков. Дело в том, что у нас не было ни одного документа, который мог бы удостоверить нашу личность, кроме советских, а Потемкин требовал, чтобы нам поверили на слово.

– Я не могу вас отправить без караула, – говорил войсковой старшина. – Конечно, я не имею оснований вам не доверять, но все же у вас нет ни одного документа, который мог бы рассеять мои сомнения.

– Я даю вам мое честное офицерское слово, – отвечал Потемкин, – и этому-то вы могли бы поверить.

Но войсковой старшина продолжал настаивать на своем.

– В конце концов, мне это надоело! – ударив кулаком по столу, громко заявил Потемкин. – Глаз мой простреленный разве не служит вам доказательством моего участия в боях против большевиков? Я уже воевал в то время, когда донцы еще сомневались, к кому им примкнуть, а теперь вы, войсковой старшина, обязаны мне поверить, мне – капитану 2-го ранга Владимиру Потемкину. Я требую отправки без караула.

– Простите, я не хочу вас обижать, – уже более мягко начал войсковой старшина. – Ну хорошо, я пойду расспрошу ваших спутников.

Когда мы уже успели привести себя в относительный порядок, к нам после вышеприведенного разговора вышли войсковой старшина и Потемкин. Войсковой старшина подошел прямо к Чегодаеву и сразу же приступил к расспросам:

– Где вы служили?

– В 5-м гусарском Александрийском Ее Величества Государыни Императрицы Александры Федоровны полку.

– В каком эскадроне вы были в полку?

– В 3-м эскадроне, господин войсковой старшина.

– Кто был командир эскадрона, кто командовал полком, кто был заведующим хозяйством, кто командовал первым эскадроном, вторым, шестым? – продолжал расспрашивать комендант.

Чегодаев отвечал на все вопросы, стоя смирно и отчеканивая каждое слово. После этого комендант обратился ко мне с подобными вопросами. Получив и от других такие же определенные ответы, он задумался.

– Ну что же мне делать? – как бы спрашивал сам себя войсковой старшина. – Я вижу и верю, что вы в этих полках были, но как мне быть, если у вас не имеется настоящих документов? Вы же сами говорили, что сфабриковали их собственными руками! Ну хорошо, – продолжал он, – сейчас я отправил арестованных в Камышовку, с ними идет один конвойный, так я вас попрошу следовать за ними, позади конвойного. Конвойный вас препроводит к войсковому старшине Макарову, в его распоряжение вы и поступите.

Нас предупредили, что хутор Камышевский находится всего в 2 верстах отсюда, но что дорога тяжелая, потому что идти нужно песками вдоль берега Дона.

Комендант со своей стороны был прав, но понятно также и то, что и наше самолюбие страдало, ибо в мыслях мы не рисовали себе никаких неприятностей по присоединении к казакам и были уверены, что с момента перехода все пойдет гладко.

Минут через 10 был наряжен конвойный, вывели арестованных, вышел к нам войсковой старшина и отдал распоряжение не считать нас за арестованных, объяснив, что мы добровольцы и что нас нужно только препроводить к войсковому старшине Макарову. Он коротко простился, пожелал всем нам всего лучшего и ушел, и мы сразу выступили в путь, с трудом передвигая усталые ноги по песчаному грунту, так как за этот день мы прошли около 40 верст. Шли мы минут сорок и часам к 7 подошли к дому, который занимал войсковой старшина Макаров, начальник всего отряда, действовавшего против большевиков.

Солнце уже спряталось за гору, наступали сумерки. Мы присели на окраине дороги в ожидании выхода войскового старшины Макарова. Все время издалека доносился гул орудийных выстрелов; часто к дому подлетали ординарцы с донесениями; выходили офицеры и отдавали распоряжения и посылали дежурных штабных ординарцев к действующим сотням и отрядам. Наконец к нам вышел войсковой старшина Макаров. Он только утром был ранен в ногу в конной атаке, и его ранение отражалось на бледном и изможденном лице. Подойдя ближе, он ласково обратился к нам:

– Чем могу служить?

– Мы присланы в ваше распоряжение, господин войсковой старшина, – ответил Потемкин.