Офицеры российской гвардии в Белой борьбе. Том 8

21 мая к 11 часам мы собрались у Потемкина, чтобы пообедать пораньше, так как поезд в Аксай уходил в 2 часа дня. В Аксай мы приехали в 4 часа пополудни, но дальше двигаться не могли. Станичное правление не имело права без разрешения немецкого коменданта дать нам лошадей. Обращаться же к немецкому коменданту очень уж не хотелось, и потому решено было переночевать в Аксае, а утром на рассвете идти пешком в станицу Ольгинскую, расположенную на противоположном берегу Дона, и оттуда на лошадях ехать дальше в штаб армии, который находился тогда в станице Мечетинской.

22 мая рано утром мы вышли из Аксая пешком. Пройдя мост через Дон, мы вышли на Ольгинский тракт. Пройдя версты три от моста, мы заметили, что к нам навстречу идет разъезд с офицером во главе. Сначала мы думали, что этот разъезд выслан от нашей армии, но вскоре увидели немецкую форму на всадниках. Немецкий офицер при виде нас нам отсалютовал по всем правилам, скомандовав своим всадникам «Смирно». Мы ответили и отдали честь. Поведение немецкого офицера нас поразило и тронуло. Мы и не предполагали, что можем встретить в этом месте германскую воинскую часть.

После девятиверстного перехода мы часам к 8 утра подошли к станичному правлению. Атаман распорядился сейчас же насчет подвод. В станице Хомутовской мы переменили лошадей и поехали дальше в станицу Кагальницкую, где встретили 1-й Офицерский конный полк.

Около 5 часов вечера мы прибыли в станицу Мечетинскую и подъехали прямо к дому, где жил полковник Кутепов. Потемкин вошел в дом, а мы тем временем стали разгружать наши вещи с подводы. Вскоре на крыльцо вышел полковник Кутепов, командовавший тогда временно 2-й бригадой.

– Здравствуйте! – поздоровался он с нами.

– Здравия желаем, господин полковник! – ответили мы дружно.

– Наконец добрались до цели, прибыли в армию! – сказал Кутепов.

– Так точно, господин полковник!

– Что это вы так руку держите? – обратился вдруг полковник Кутепов к Чегодаеву. – Прямо ладонь, не кривите руки, вот так; распустились, пора и подтянуться.

От Кутепова мы прошли прямо в штаб армии, где встретились с ротмистром Апрелевым. Так как запись в части была добровольная и не существовало назначения, то, спросив совета у ротмистра Апрелева, мы решили записаться во 2-ю сотню, которой командовал полковник 4-го гусарского Мариупольского полка Л. Яновский[522].

23 мая мы были записаны и зачислены в армию. Условия зачисления были следующие: мы обязаны были служить в армии 4 месяца и только по истечении этого срока могли покинуть ее ряды. Жалованье было 80 рублей в месяц. Желание наше было исполнено – мы получили разрешение явиться к командиру сотни полковнику Яновскому по случаю зачисления в его сотню. Был вызван вахмистр, который нас зачислил в 3-й взвод. Там же нам отвели квартиру, где мы поселились с нашими новыми боевыми товарищами – кадетами Малаховым[523], Пальчевским[524] и Драшпилем[525].

Так закончилась наша эпопея путешествия кружным путем в Добровольческую армию, в которую мы так стремились попасть. Цель была достигнута, и мы благодарили Бога за Его милость во время нашего трудного крестного пути.

М. Борель КОРНЕТ КНЯЗЬ ВАСИЛИЙ НИКОЛАЕВИЧ НАКАШИДЗЕ [526]

9 марта 1965 года скончался в Нью-Йорке один из самых молодых первопоходников – корнет лейб-гвардии Уланского Его Величества полка князь Василий Николаевич Накашидзе[527], в прошлом кадет 5-го класса Орловского Бахтина корпуса.

После большевистского переворота, покидая родной корпус, юный князь, движимый жертвенной любовью к Родине – России, не поехал к матери в Грузию, а по дороге выбрался из поезда в Ростове-на-Дону и сразу поступил добровольцем в конный отряд полковника Вас. Серг. Гершельмана[528]. Может быть, жалея молодость кадета Накашидзе и желая оградить его от тягот походной и боевой жизни, полковник Гершельман откомандировал его в личную охрану генерала Алексеева. Такая охрана становилась необходимой в то смутное время, которое тогда переживалось.

Это намерение было приведено в исполнение, как даже неотложное, после одного очень странного случая. В сочельник 1917 года генерал Алексеев задержался до 11 часов вечера на заседании у атамана генерала Каледина. Домой генерал Алексеев возвращался в сопровождении сына штабс-ротмистра Н. Алексеева и своего адъютанта ротмистра Шапрон дю Ларрэ[529]. Шли они по безлюдным и темным улицам Новочеркасска. То там, то здесь слышалась стрельба – это казаки встречали праздник Рождества Христова. Когда переходили Платовский проспект, перед генералом вдруг выросла какая-то фигура, направившая на него винтовку, но в тот же момент подскочившие к фигуре ротмистр Шаперон и штабс-ротмистр Алексеев вырвали у него из рук винтовку и заставили злоумышленника идти перед собой, угрожая ему маузерами, направленными в его спину.