Официантка

Однако Марине становилось страшно. И с каждой минутой все страшнее и страшнее. Даже ноги её похолодели и словно отнялись.

«Что они там делают? Если это его постоянная сожительница, почему он выясняет с ней отношения именно сейчас? Не такой же он дурак, чтоб меня приглашать в дом, со своей прошлой женщиной не разобравшись? Быть такого не может. Значит, эта дура специально сейчас приперлась. Понятное дело, почуяла. А раз почуяла, значит, есть что почуять, — подумала Марина и обрадовалась. — Ну! Тогда, значит, и правда, это все очень серьезно и важно. Для меня. Ха! И для него тоже! Так, ладно, хватит там вам разговоры разговаривать».

На столе остался лежать мобильный телефон Николая. Марина взяла его и позвонила на свой мобильный. А сигнал Марининого телефона был очень резкий и пронзительный, Марина специально себе такой поставила. Он и рявкнул, не жалея сил, затем ещё и еще.

И Николай появился. Увлеченный жарким спором, он не сразу понял, где и что это звонит, бросился в прихожую, но Марина схватила свой телефон и крикнула:

— Николай, это мне звонят! Наверно, по работе срочно зовут! Так что извини, мне надо…

— Нет, Марина, нет! — Николай метнулся к Марине, затем вновь в комнату, где оставил свою собеседницу.

И через минуту он уже вывел плачущую рыжую девушку в прихожую, простился с ней, предложил проводить, но без энтузиазма так предложил. Отказываются обычно от таких проводов.

Девушка ушла.

Марина трогательно посмотрела на Николая из кресла, в которое успела забиться. В этот момент Николай особенно был любим ею. И в этом не было уже никакого сомнения. Марине стало хорошо.

Она выиграла.

Николай сел возле неё на пол. Марина смотрела на него и не требовала объяснений.

И вновь все стало происходить так, как она придумала для себя.

Любовь явилась. Николай был покорен быстро и без единого выстрела. Марина и не ожидала, что все получится так просто.

Влюбленным редко удавалось выбраться куда-либо вдвоем, и именно его, который вечно рвался куда-то, ей хотелось оставить у себя дома, пожалеть, приголубить, усадить за свой, домашний, а не ресторанный стол. По своей собственной инициативе она привезла Николая знакомиться с тетей Вероникой в то время как все прежние её мужчины, если им удавалось прорваться внутрь её квартиры, сами норовили представиться Марининой родственнице и как-то заявить о себе. Даже Игорь Александрович, и тот когда-то сам напросился на это.

Марина даже посмеялась, когда вдруг пришла к мысли, что, оказывается, Николай был первым мужчиной, которого за все то время, что Марина жила здесь, она стала оставлять ночевать у себя дома. Раньше она предпочитала встречаться на чужой территории, оставляя свой дом только для себя, дом, в котором больше никому, кроме родных, не было места.

Денег и всего остального у Николая было не больше, чем у того же Хана или Руслана, и уж явно меньше, чем у Игоря, но это не особо интересовало Марину. И сам этот её Коля ничем особенным не отличался, только вот запал он почему-то в душу Марине, и она чувствовала, что готова зубами в него вцепиться и не отпускать от себя.

И Коля был ей рад, она это видела. За ним ей хотелось чувствовать себя как за каменной стеной, хоть Марина и плевалась, подумав так об их отношениях. Она не боялась даже, что превращается в Карину, развозит розовенькие сюси-муси, — просто наконец-то ей стало хорошо, и она была готова дорого платить за это.

И быть за каменной стеной, в принципе, тоже было сложно. Николай пил, и все его запои были совершенно немотивированными и внезапными. Николай в эти моменты не поддавался никакому контролю, агрессивным, правда, не был, но бед от него было много. Он начисто забывал, что происходило с ним, что он кому говорил, где был, что делал. Хоть под Марининым влиянием запои стали случаться у него значительно реже, однако вреда от них было не меньше. Николай и сам себе такому был не рад, по возможности держался, но в любой момент мог сорваться и если не уйти в запой, то просто напиться в такую зюзю, что Марине оставалось разве что телохранителя ему нанимать. Однако она верила, что все это поправимо, и хорошо даже, что это единственная проблема в отношениях между ней и её Колей.

Марина затаилась. И раньше малоразговорчивая на тему своей личной жизни, теперь она вовсе перестала делиться и секретничать с кем-либо из подруг. И не то что боялась, что кто-то посмеет переманить её Колю — все Маринины знакомые женщины знали, что с ней шутки плохи, просто это было исключительно её собственное чувство, выкладывать на блюде которое она никому не собиралась. И не то что выкладывать, даже просто чуть приоткрыть дверку, за которой оно спрятано, боялась. Чтоб кто свой нос туда не сунул.

«А может, я просто испугалась, что одна останусь? — пробивалась иногда у Марины такая мысль. — Схватилась за то, что под руку подвернулось? И получилось, как в песне. Я его слепила из того, что было. А потом все это, как говорится, и…»

Но едва видела или слышала она своего Колю, как моментально забывала о подобных мудрых выводах.