Офсайд

– Это кюгель из картофеля и моркови, – пояснила она. – Его нужно некоторое время запекать, поэтому я хотела поставить его в духовку. Не знала сколько времени ты проспишь, но подумала, что, возможно, будешь голодным, когда проснешься.

– Что еще за кюгель? – пробормотал я, уткнувшись головой ей в живот и обвив руками за талию.

Николь рассмеялась.

– Позже покажу, – пообещала она. – Тебе не обязательно вставать, если ты пока не хочешь. Поспи еще.

Я пристроил голову у нее практически на коленях и вновь прикрыл глаза, прислушиваясь к окружающим звукам, как она перелистывает страницы книги, как стучит по крыше начавшийся дождь, и как урчит живот Николь.

Живот Румпель весь... журчал и я хмыкнул ей в ногу.

– Над чем смеешься? – спросила она.

– У тебя бурчит в животе.

Я посмотрел наверх и Николь бросила на меня взгляд сверху вниз.

– Ну спасибо! – огрызнулась она.

Я обвил руки вокруг упомянутого животика и поцеловал через футболку.

– Я люблю его, – сказал ей и чуть отодвинулся, чтобы лучше ее видеть. – Я люблю тебя.

– Я тоже тебя люблю. – Выражение лица Николь смягчилось, и она положила раскрытую книгу на ночной столик обложкой вверх. – Все еще уставший?

– Уже не так сильно, – ответил я, пожав плечами.

Николь сползла вниз и теперь мы вновь лежали друг напротив друга. Покоящаяся на моем затылке ее рука потянула меня вперед и наши губы встретились. Поцелуи как и ранее этим днем были поначалу нежными, но быстро превратились в нечто большее. Я впитывал теплоту и уют всего этого – тела Николь, дома, крошечной комнаты, бывшей по существу лишь частью гостиной, и всего того, что они сделали для меня, хотя дать-то им особо нечего.

Несмотря на то, что у нас с папой всегда было больше денег, чем мы могли потратить, не думаю, чтобы я чувствовал себя настолько... богатым... со смерти мамы.

Рука Николь гуляла по моим плечам и груди, пальцы зарывались в ткань футболки и вызывали во мне трепет. Я провел ладонью вверх по ее руке и коснулся ее щеки, целуя вновь и вновь, исследуя ее рот и позволяя в свою очередь исследовать свой.

Николь со стоном разорвала поцелуй и отодвинулась от меня.

– Что такое? – спросил я.

– Прости, – сказала она. – Я не подумала... в смысле... дерьмо, нам не следует...

– Николь, все в порядке. – Я поддел пальцем ее подбородок. – Я правда очень-очень скучал по тебе. Скучаю по всему этому.

Я стиснул ее сильнее, притягивая ближе, пока не смог снова поцеловать.

– Ты уверен? – прошептала она. – Я не хочу... давить.

– Ты это не делаешь, – настаивал я между поцелуями. – Я хочу этого. Хочу тебя.

Ее пальцы скользнули под край моей футболки и ладонь прошлась вверх по моему животу.

– У тебя по-прежнему фантастический пресс, – пробормотала она мне в губы.

– Да?

– Определенно.

Николь отстранилась и вопросительно глянула на меня.

– По крайней мере на ощупь. Думаю, мне следует увидеть его, чтобы удостовериться.

– Вижу деликатность у тебя от Грега, – прокомментировал я. – Хочешь, чтобы я снял это, детка? Тебе нужно лишь попросить.

Я поиграл бровями.

– Неисправимый, – сказала она и подалась вперед. – Сними футболку, Томас. Я хочу тебя увидеть.

– Сниму, если ты снимешь, – предложил я.

– Сначала ты, – сказала она, закатив глаза.

Я не собирался спорить, так что слегка приподнялся, чтобы стянуть майку через голову.

– Ммм... – Хмыкнула Николь, а ее пальцы прошлись по моему животу. – Да – все еще довольно классные кубики.

– По крайней мере, часть меня не в совсем уж плачевном состоянии, – сказал я и сам поморщился от произнесенного. Звучало дерьмово, а я не это имел в виду.

Николь взяла мое лицо в руки и посмотрела в глаза.

– Ты прекрасен, – всерьез прошептала она, – и даже если твои ноги никогда больше тебя не понесут, они все еще будут теми, что были достаточно быстрыми, чтобы спасти меня. Самая главная часть тебя здесь, в твоей голове.

Она положила правую руку в центр моей груди.

– И здесь.

Мы долго смотрели друг другу в глаза и когда, наконец, отвели взгляды, мы изменились. По крайней мере, мне показалось, что оба. Уж я, так точно. Мой разум пытался справиться со сдвигом парадигмы, изменившим мое представление, что я полезен лишь за свою скорость и ловкость на... на... нечто другое. Пока я не совсем был уверен, что именно это было, но я знал, что это нечто большее – гораздо, гораздо большее.

– Румпель, – прошептал я. Она медленно покачала головой.

– Не говори, – велела она, а ее губы двинулись вверх по моей челюсти, медленно покусывая, пока не достигли уха. Она чуть приподнялась и мгновение спустя ее собственная маечка присоединилась к моей на полу у кровати, а следом тут же последовал белый кружевной бра.

Я старался не выпучить глаза, ведь прошло уже довольно долго времени с тех пор, как я видел ее сиськи и уже забыл насколько они прекрасны. Они могли бы стать центром всей Вселенной, посвященной моему либидо.