Офсайд

– Ты сделаешь кое-что для меня? – спросил Гарднер.

– Что именно?

– До моего возвращения, может, ты подумаешь о том, чтобы набросать парочку эскизов? Мне бы хотелось их увидеть.

Мое сердце заколотилось в груди, пока я уставился на свои руки на коленях. Я просто смотрел на них и вспоминал все те разы, когда пытался показать мои рисунки папе. В то время как я погрузился в себя, Николь накрыла мою руку своей ладонью, чтобы привлечь внимание.

– Томас?

Я перевел на нее взгляд, а затем вновь посмотрел на Гарднера.

– Да, – наконец произнес я. – Это я могу.

Он улыбнулся и кивнул, прежде чем отойти от машины, чтобы Николь могла отъехать от обочины и отвезти нас домой. Мы ехали в относительной тишине, хотя я успел рассказать ей об унаследованных деньгах и том, что Гарднер поведал о моей маме. Она немного испугалась на тему денег, но не так сильно, как я предполагал. По большей части мои мысли возвращались к наброскам рисунков, и я задавался вопросом, хватит ли мне на самом деле нервов показать Гарднеру какую-нибудь из моих работ. Я не был в этом уверен, хотя и чувствовал себя довольно расслаблено после общения с ним.

Николь привезла нас домой, и они с Грегом начали обсуждать свои планы на остаток недели, которые по большей части включали ночные смены у Грега, чтобы Николь могла ходить в школу. Они не желали оставлять меня одного, хотя я и сказал им, что мне не требуется чертова сиделка. Помимо этого, они обсуждали переделку и всякую прочую хрень, которая обойдется им в кучу денег, а я бесился по поводу всего этого. Я знал, что мне придется изменить договоренности и что это их очень сильно взбесит.

Я тоже был взбешен.

Разве что, когда я выкатился из кухни в свою крошечную не-совсем-комнату, на моих губах все еще была улыбка, которая никуда не денется. Я был весь на позитиве и знал, что именно так и должно быть в семьях. С Николь и Грегом у меня по-прежнему было ощущение семьи, как никогда до этого.

У меня было чувство, что однажды Гарднер для меня тоже будет ощущаться как семья. Шекспир как-то сказал: «Весь мир роднит единая черта»¹²⁸, и я не мог с этим поспорить.

Но сначала, пришло время столкнуться с суровыми реалиями.

Я попросил Николь и Грега пройти в гостиную поговорить со мной после ужина.

Грег сидел в своем кресле, а Николь на диване, я же в инвалидном кресле между ними.

– Что ты имеешь в виду говоря, что уезжаешь? – спросила Николь.

Именно такой реакции я от нее и предполагал.

– Сегодня утром я говорил с Даниэль, – сказал я Николь. – Мне стоит вернуться в реабилитационный центр на какое-то время. Вы с Грегом не обязаны так сильно обо мне заботиться. У него работа, а у тебя – школа…

– Это чушь собачья! Я хочу этим заниматься, Томас!

Она была возмущена, как я и предполагал, но не существовало легкого пути поднять эту тему.

– Знаю, что хочешь... – запинаясь, согласился я и бросил взгляд на Грега, искренне надеясь, что он увидит в этом резон, но тот покачал головой.

– Тебе нет надобности куда-то переезжать, – сказал он. – Мы можем отвозить тебя в реабилитационный центр, когда тебе потребуется и…

– Нет, Грег, – сказал я. – Я должен... сделать все что могу, чтобы максимально восстановиться. Я должен понять, что теперь представляет моя жизнь, кто я, кем хочу быть...а сделать все это тут я не могу. Вы знаете, я ценю что вы сделали для меня, но в центре я достигну большего прогресса.

– Даниэль может приходить сюда, – сказала Николь.

– Румпель, детка, – я вздохнул и провел рукой по своим волосам. – Здесь недостаточно места для всего необходимого оборудования.

– А как на счет... твоего дома?

– Я не хочу туда возвращаться, – тихо признался я. – Я думаю, может, просто продам его.

– Тогда продай! – воскликнула она. – Но это не означает, что тебе нужно уезжать! Я только тебя вернула, черт побери!

– Николь… – произнесли мы с Грегом в унисон.

Я позволил ему продолжить.

– Похоже, Томас хорошо все обдумал, – сказал он ей.

– Нет! – Николь вскочила и сделал шаг к нему. – Он не уедет! А что если... что если вернется тот другой терапевт, а?

– Мы все еще его разыскиваем, – напомнил ей Грег.

Очевиднее всего Стивен покинул город, а возможно, и страну. Со дня самоубийства папы никто о нем ничего не слышал. Знакомые федералы Грега пытались отыскать его в Лос-Анджелесе, где он жил до приезда в наш город, но безрезультатно. Как только стало известно о суициде папы и «методах альтернативной медицины», которые Стивен использовал на мне, он просто исчез. Федералы полагали, что он, должно быть, опасался выдвижения обвинений и смылся.

– Он не вернется в реабилитационный центр, – сказал я ей.

– Ты этого не можешь знать!

– Послушайте, – сказал Грег, встав из своего кресла и положив руку на плечо Николь, проводил ее назад к дивану. – Я пойду и дам вам самим в этом разобраться. Мне нужно поработать с бумагами в участке, так что вернусь через пару часов.

Довольно много времени, чтобы меня обработать.