В-шестых, он отвечает на вопрос тех своих противников, которые спрашивали, а не хотел ли Бланки показаниями добиться облегчения условий своего неизбежного заключения в тюрьме? «Мон-Сен-Мишель и Турская исправительная тюрьма могут ответить на этот вопрос. Из всех моих товарищей кто испил столь полную чашу зол, как я? В продолжение целого года вдали от меня умирала от отчаяния любящая женщина; а потом четыре долгих года передо мной стоял, в уединении моей камеры, призрак той, которой уже не было в живых, — вот пытка, выпавшая на долю только мне и выстраданная мною в этом дантовом аду. Я вышел оттуда с поседевшими волосами, с разбитым сердцем и изломанным телом, — и вдруг я слышу над своим ухом крик: „Смерть изменнику! Распнем его!“»
В-седьмых, Бланки гневно отвергает домыслы о том, что за свое предательство он получил деньги. «Ты продал твоих братьев за золото, — пишут продажные перья беспросыпных гуляк. За золото, чтобы есть черный хлеб и пить из чаши зол? А что приобрел я на это золото? Я живу на чердаке на пятьдесят сантимов в день. Все мое состояние заключается в данную минуту в шестидесяти франках. И это меня-то, жалкую развалину, которая волочит по улицам разбитое тело, прикрытое потертым платьем, — это меня-то громят за продажность, в то время как слуги Луи-Филиппа, превратившись в блестящих республиканских бабочек, порхают по коврам муниципальных салонов и с высоты их добродетели, вскормленной на службе разным господам и хозяевам, клеймят позором несчастного Иова, ускользнувшего из тюрьмы их повелителя!»
В-восьмых, Бланки утверждает, что «документ Ташеро» не может обладать никакой достоверностью, поскольку под ним нет его подписи. «Даже нет подписи! — заявляет Бланки. — Возможно ли это? Как! У ног победителя, весь в его власти лежит его старый и самый опасный враг, отдав в его распоряжение свое прошлое и самого себя! И от него не требуют никакой гарантии! У него не просят никакого залога, даже его подписи!»
В-девятых, наконец, Бланки обращает внимание на такую несообразность в тексте документа, как использование в нем его предполагаемым автором первого лица («я», «мне», «меня»), а потом неожиданный переход к третьему лицу («он», «ему», «его»). Не говорит ли это о том, что документ написан в спешке не одним, а по меньшей мере двумя лицами?
Таково содержание ответа Бланки. Его основные положения приведены здесь в интересах выяснения дела в ином порядке, чем в оригинале, ибо он написан на одном страстном эмоциональном дыхании, когда автор явно стремился не к предельной систематичности, а выражал прежде всего свои чувства, свой гнев, возмущение, ярость. «О, люди, люди, — в отчаянии восклицает Бланки, — у вас за пазухой всегда есть камень, чтобы бросить им в невинного! О, люди, как я презираю вас!»
Бланки заключает свой ответ так: «Реакционеры, вы подлецы!»
Долгожданный ответ читали нарасхват, его экземпляры переходили из рук в руки, его оживленно обсуждали и яростно спорили. Раздавались и критические суждения. Какое значение имеет отсутствие подписи? Документ мог быть вообще не написан, а продиктован Бланки! Нет ничего странного, что автор говорит то в первом, то в третьем лице; он мог в рассеянности сделать это. Действительно, в архиве Бланки есть другие документы, где Бланки пишет о себе в третьем лице; один из них уже приводился в этой книге. Словом, ответ вовсе не побудил всех сразу встать на одну общую позицию. И он не прекратил споров и сомнений.
В тот же день, когда газетчики продавали «Ответ», на улице Буше перед домом, где жил Бланки, собралась толпа его сторонников в 500–600 человек. Они кричали: «Да здравствует Бланки!», «Долой „Насьональ“!» Это были члены Центрального республиканского общества, которые и до этого верили в честность своего вождя. Теперь они считали, что «Ответ» рассеял все сомнения и восстановил честь Бланки. Они требовали его появления. Он выходит, и его окружают те, кого уже привыкли называть бланкистами. Царит радостная атмосфера облегчения. Они торжественно сопровождают Бланки к его клубу.
Но убеждены далеко не все. Позиции многих очень отличаются. Распай без колебаний объявил, что Бланки окончательно разоблачил ложь и победил клеветников. Большинство газет перепечатали «Ответ» без всяких комментариев. Ламартин признал, что ответ Бланки «не разъясняя полностью нескольких неясных положений, касающихся фактов, а не лиц, тем не менее оправдывает его в достаточной степени, чтобы позволить ему возобновить свою деятельность и свое влияние в клубе, состоящем из его сторонников». Прудон выразил удовлетворение, но сказал своим друзьям, что он еще не полностью убежден в невиновности Бланки, который, по его мнению, должен был не отрицать все, а объясниться по конкретным фактам.