Огюст Бланки

Действительно, Центральный комитет Национальной гвардии, в который выбирают многих бланкистов, социалистов, левых демократов-неоякобинцев, становится все более социалистическим и пролетарским. Комитет является фактическим хозяином города. Но по приказу Тьера к Парижу уже стягиваются верные правительству войска, генералы, позорно проигравшие войну внешнему врагу, жаждут взять реванш в борьбе против своего народа. Принят коварный план захвата артиллерии Национальной гвардии. В ночь на 18 марта войска, посланные Тьером, начинают продвигаться к Монмартру, на вершине которого стоят пушки Национальной гвардии. С рассветом солдаты двинулись к холмам, чтобы захватить орудия. Это происходило в рабочих кварталах, где люди привыкли вставать рано. К тому же грохот тяжелых пушечных колес, раздавшийся на рассвете, мог разбудить кого угодно. Первыми бросились к солдатам женщины и заговорили с ними, потом подоспели их вооруженные мужья. А солдаты, возненавидевшие своих генералов, позорно проигравших войну, не только отказались стрелять в народ, но и расстреляли двоих из них. Командующий расстроенными войсками генерал Винуа приказал отступить. Даже те пушки, которые солдаты привезли с собой, пришлось бросить. А батальоны Национальной гвардии, возглавляемые революционными командирами, начали занимать все важные пункты Парижа: военные и другие министерства, префектуру, Ратушу.

Тьер, сидевший 18 марта в министерстве иностранных дел, увидев проходивший мимо батальон Национальной гвардии, в страхе спустился по черному ходу, сел в карету и умчался в Версаль, а вслед за ним туда же бежала вся свора бонапартистских генералов, сановников, дельцов с женами, любовницами и лакеями. Воздух в Париже как бы стал чище, природа, словно радуясь переходу власти к народу, на другой день, в воскресенье 19 марта, озарила освобожденный город теплым весенним солнцем. Центральный комитет Национальной гвардии заседает в Ратуше, традиционном местопребывании приходящих к власти революционных правительств. Здание заполнено гвардейцами, у дверей часовые, на площади возведены баррикады, стоят пушки, и в одном из роскошных залов собрались члены ЦК. В этот день удалось решить один жизненный вопрос: взяли миллион франков из французского банка для самых неотложных расходов. Но установить контроль над банком не решились.

С самого начала ЦК допустил много серьезных просчетов, имевших роковые последствия. Вместо того чтобы завершить успех 18 марта походом на Версаль, Тьеру не только дали возможность удрать, но и время для подготовки военных действий против революционного Парижа. Едва взяв власть, ЦК сразу же заявил о намерении быстро сложить свои полномочия и передать их избранному всеобщим голосованием муниципальному собранию — Коммуне. Это делалось из самых благородных побуждений. ЦК не хотел гражданской войны, хотя Тьер фактически уже начал ее. Над сознанием членов Центрального комитета тяготел кошмар прусского вмешательства. Ведь свыше ста тысяч немецких солдат стояли вдоль восточной границы Парижа. С поразительной наивностью победители 18 марта рассчитывали на мирные переговоры с мэрами Парижа, которым Тьер официально передал власть в городе, и с парижскими депутатами Национального собрания.

К несчастью, многие социалисты, члены Интернационала, действуя в духе идей Прудона, выступали против любых насильственных мер. Социалист Мильер, рабочий и депутат, обращаясь к делегации ЦК, говорил:

— Берегитесь, если вы развернете знамя социальной революции, правительство бросит всю Францию на Париж, и я вижу в будущем роковые июньские дни. Час социальной революции еще не пробил. Надо или отказаться от нее, или погибнуть, увлекая в пропасть всех пролетариев. Прогресс достигается более медленным путем…

Переговоры были ошибкой, напрасной тратой времени, которое можно было бы использовать с большей пользой, двинувшись на Версаль. Впрочем, трудно было тогда разобраться в хаосе, путанице событий, лозунгов, стремлений. Никто в Париже не был в состоянии выработать правильную единую политическую линию. После запутанной интермедии переговоров, тянувшейся восемь дней, состоялись выборы в Коммуну. В воскресенье 26 марта Париж избрал 78 членов Коммуны. Среди них оказалось около трех десятков рабочих, но избрали также полтора десятка явных представителей буржуазии, заведомых противников социализма. Однако, чтобы представить себе подлинное лицо Коммуны, недостаточно учитывать социальное происхождение того или иного из ее членов.

Среди рабочих было много прудонистов, которые руководствовались иллюзиями, навеянными мелкобуржуазными теориями мнимого социалиста Прудона. А это влекло за собой тяжелые ошибки. Одной из них явилась нерешительность Коммуны по отношению к французскому банку, который так и не был взят под контроль. Тьер получил из этого банка в двадцать раз больше денег, чем Коммуна. «Неприкосновенность» банка прудонисты считали необходимой, ибо намеревались получать от него ссуды для насаждения рабочих кооперативов.